Мертвое море

            - Да, но я был на борту твоего корабля. Твои парни завели нас в это гребаное царство мертвых. Мне кажется, это твоя обязанность вытащить мою задницу в целости и сохранности.

            - Хорошо, когда вернемся, можешь подать жалобу береговой охране, - сказал тот. - А до тех пор прекрати нытье.

            Он продолжил возиться с радио, только уже с удвоенной сосредоточенностью. Он тихо хмыкал себе под нос, как дантист, размышляющий, какой зуб вырвать. Так или иначе, его поведение раздражало Джорджа.

            - Что-то нашел?

            Гослинг медленно покачал головой.

            - И нет... и да. До этого мне показалось... что я поймал обрывок сигнала бедствия, но его заглушило статическим шумом. Так что я не уверен. Думаю, этот туман обладает каким-то электрическим полем, которое препятствует нашим сигналам.

            - Что конкретно ты имеешь в виду?

            - Имею в ввиду, что оно искажает радиоволны, - ответил Гослинг, вынимая из уха наушник. - Возможно, это чужие сигналы, возможно, вернувшиеся наши... сложно сказать. Статический шум все поглощает и исторгает обратно.

            Джорджу нравились все эти технические тонкости, но они ни о чем ему не говорили. Он знал, что такое радиоприемник. Включал его, чтобы узнать прогноз погоды. И выключал, когда запевали Нил Седака или "Фор Сизонс". Кроме этого он не знал ни черта.

            Он подошел к Гослингу и тоже стал слушать статический шум.

            Это был пустой, мертвый звук, то усиливающийся, то ослабевающий. Время от времени слышался какой-то далекий гудок или звон. Но нельзя было сказать наверняка. Джордж продолжал вслушиваться, ощущая себя астрономом с радиотелескопом, слушающим музыку сфер, шум глубокого космоса в поисках разумного сигнала. Да, именно таким был этот звук. Звук мертвых, далеких пустот и порождающей эхо межзвездной черноты.

            Он действовал на нервы.

            Такой звук издавал телевизор, когда отключался канал, и вы наблюдали на экране поле роящихся снежинок. Если в него всматриваться слишком долго, вы начинали видеть движущиеся фигуры. Миллионы точек превращались в узоры, затягивающие вас в себя... спирали и марширующие алмазы. Но ничего этого на самом деле не было. Просто человеческий разум, сбитый с толку запутанными, бессмысленными образами, пытался заполнить пустоты. То же самое бывало в пустынях или при снежных бурях, когда появлялись миражи, образы, который наш разум хотел увидеть.

            Джордж продолжал слушать. Он был уверен, что что-то слышит... только не знал, что именно.

            В этом буре белого шума человек мог заблудиться. Мог утонуть в черноте и безумии. Это высосало бы его мозг без остатка, оставив лишь пустой, отполированный череп. Джордж решил, что этот статический шум звучал как пыльная буря, шипящий газ, впадины и низины. Жуткий, почти дьявольский звук, говорящий не о пустоте, а о присутствии. Словно там было что-то разумное, не обязательно живое или мертвое, но ждущее, просто ждущее, слушающее и пытающееся дотянуться до вашего сознания. Этот звук напомнил ему записи, сделанные охотниками за привидениями в гробницах и заброшенных домах... статический шум, насыщенный далекими отголосками, намеками на потустороннее присутствие. Тени, призраки, привидения.

            - Слышно что-нибудь? - спросил его Гослинг.

            - Я не уверен.

            Он не был уверен. Воображение это... или что-то хотело, чтобы он так думал.

            - Странный шум... никогда не слышал ничего подобного. Эти звуки, то и дело появляющееся жужжание. Если долго вслушиваться, возникает чувство...

            - Что тебя тоже слушают?

            Но если бы Гослинг так думал, он бы не сказал. И его молчание, возможно, было бы наихудшим ответом.

            Джордж поймал себя на мысли, что Гослинг тоже чувствует это, чувствует, что там что-то есть. Слушающее, холодное, хищное... и возможно, удивленное.

            Но Джордж знал, что нужно сворачивать с этого пути. Потому что это был путь к безумию, и однажды ступив на него, назад повернуть невозможно. Это был путь в один конец.

            Гослинг выключил радио.

            - Ничего там нет, - сказал он. - Вообще ничего.

            Джордж решил, если они оба будут постоянно говорить себе это, то со временем поверят, что так оно и есть.

            Он уставился на туман, как будто ждал, что тот покажет зубы.

            - Скажи, нам не на что особо надеяться, так?

            Гослинг пожал плечами.

            - Я не придаю большого значения таким словам как надежда, вера или удача. Раньше я на что-то надеялся, о чем-то мечтал. Опыт научил меня другому. Думаю, ты сам кузнец своего счастья. Я не говорю, что счастья не существует. Уверен, что оно есть. Но не для меня, и возможно, не для тебя. Некоторые люди обладают им, но большинство - нет.

            Джордж издал короткий смешок.

            - Совершенно верно.

            Они сидели молча и мечтали о сигаретах или выпивке. Сейчас подошло бы что угодно. Люди любят свои химические зависимости, и никогда не мечтают о них так сильно, как в чрезвычайных ситуациях.

            - Слушай, - сказал Гослинг.

            - Я не слышу... - начал, было, Джордж, а потом услышал.