Мертвое море

Морс взял багор и метким ударом разрубил тварь пополам. На палубу брызнула бурая жидкость, больше напоминающая паучью кровь и смердящая, как вытащенный из реки труп. Тварь издала какой-то клокочущий звук, и с одного ее конца открылось что-то вроде морщинистого, черного рта, из которого появилось нечто похожее на… язык. Тут Морс принялся снова молотить ее своим багром, пока не разрубил ее на пять или шесть кусков, неподвижно плавающих в луже желеобразной слизи и бурой крови.

Морс тяжело дышал, на лбу выступил пот.

— Неправильно, — произнес он. — Как-то неправильно это.

То, о чем думал Гослинг, находилось все это время в куртке. Пряталось в рукаве или в подкладке. Стоя на лестнице, он держал багром куртку над головой, пока Маркс не зацепил ее. В любой момент этот ужас мог вывалиться ему на лицо.

Гослинг с отвращением задумался, что могло произойти, но в этот момент что-то ударило снизу в крышку люка. Потом еще раз. Все мысли Гослинга были теперь обращены к лежащим на палубе болтам. Болтам, которыми Маркс еще не успел закрепить крышку. Что-то снова ударило в нее снизу. Маркс схватил болт, бросился на крышку, вставил его в паз. И в следующее мгновение был отброшен вместе с крышкой в сторону.

То, что выскользнуло из люка, было уже толщиной не с садовый шланг, а с человеческое бедро. Червь. Мать всех морских червей. Нечто крапчато-серое сверху и белесое снизу. Из черного морщинистого рта, словно слюна, свисали нити прозрачной слизи.

Маркс издал какой-то невнятный звук, у Гослинга перехватило дыхание.

— Боже мой, — прошептал Морс.

Червь примерно на четыре фута возвышался над люком. Влажный, склизкий, зловонный, он омерзительно извивался в электрическом свете. Его черный морщинистый рот растянулся в стороны и обнажил… язык. Язык, похожий на штопор. Предназначенный, видимо, чтобы буравить плоть своей жертвы. Подобно глубоководной миксине или угрю, это чудовище — как и то дохлое существо на палубе — впивалось в плоть своей жертве и пожирало ее изнутри.

По крайней мере, эта мысль мелькнула у Гослинга в голове, и он был почти уверен, что близок к истине.

Червь раскачивался из стороны в сторону, словно змея, издавая шипение. Его отвратительный розовый язык выступал изо рта на пять-шесть дюймов. Это было мерзкое, крайне отвратительное зрелище. Морс ударил червя багром, и тот издал пронзительный визг. Он продолжал его молотить. Червь же раздулся как шар, обливаясь слизью, и путаясь в ее нитях, как в паутине.

Удары Морса явно разозлили его.

Он поднялся из люка еще на два фута, угрожающе раздувшись так, что был теперь толщиной с человеческую талию.

Гослинг схватил гаечный ключ и ударил червя в то место, где, как ему казалось, была его голова.

Морс продолжал молотить червя багром.

Но у Маркса возникла идея получше. Он убежал и вернулся с углекислотным огнетушителем. Он вытащил стопорное кольцо и окатил червя белым замораживающим туманом. Эффект был незамедлительным. Тварь раздулась, видимо, включив защитный механизм, а потом сжалась до первоначальных размеров. Она извивалась на палубе, скручиваясь в кольца, и пыталось стряхнуть с углекислотную пену, высасывающую из нее тепло.

— Вот, получай еще, сукин сын! — закричал Маркс, заливая тварь из огнетушителя. Сейчас было видно лишь белый, клубящийся туман, и источаемую червем слизь. С оглушительным, пронзительным визгом он соскользнул в отверстие люка. И все услышали всплеск.

Подсказка никому не требовалась.

Швырнув крышку на место, они принялись закручивать болты. Закручивать намертво. От углекислотного тумана и смрада твари было нечем дышать. Кашляя, Маркс надел на болты храповик и зафиксировал крышку.

Больше снизу звуков не раздавалось.

Все пытались отдышаться, вне себя от ужаса, тошноты и нервного напряжения.

Переведя дух, Морс сказал:

— Маркс, открой водоотводы. И… осуши эту гребаную цистерну. Залей ее хлоркой или инсектицидами. Всем, что у тебя есть.

В подобных обстоятельствах это был лучший вариант.

21

— Привет, Пол.

Услышав свое имя, Гослинг чуть не подпрыгнул. Что-то в последнее время ему часто приходилось подпрыгивать. Но это оказался всего лишь Джордж Райан, вышедший, видимо, прогуляться. Он стоял, прислонившись к стене коридора, рядом с кают-компанией, и курил сигарету.

— Ведешь небольшое расследование?

Гослинг прочистил горло, как будто в нем что-то застряло.

— Нет. Какого черта я должен этим заниматься? — ответил он чуть жестче, чем хотел.

— А почему бы и нет? Ты же такой же любопытный, как и все мы, верно?

— Нет тут причин для любопытства.

Джордж провел пальцами по спутанной бороде. Медленно затянулся сигаретой.

— Разве?

— Я говорю, нет.

Боже, только этого Гослингу сейчас не хватало. Еще и часа не прошло после их «грязных танцев» с тем гребаным червем, и он уже начал задумываться, было ли это все на самом деле. Морс поднялся к себе в каюту, собираясь обдумать следующий шаг. Сам Гослинг принял горячий душ, но так и не смог избавиться от запаха твари… едкого смрада падали. И ему вовсе не хотелось, чтобы Джордж Райан читал сейчас его мысли.

Джордж рассмеялся.