Мертвое озеро

Настя не застала Гришу. Она решилась ждать. Но нетерпение, страх, мысль о том, что-то делает отец, мучительное предчувствие не позволяли ей ни минуты оставаться в одном положении: она очень скоро передумала ждать и бегом пустилась домой. У ворот свого дома она столкнулась с Генрихом, шедшим узнать свою участь.

– - Ради бога,-- сказала она ему с отчаянием,-- погодите полчаса! побудьте где-нибудь; не входите! Сейчас должен прийти человек, который принесет деньги.

Генрих повиновался.

– - Я приду через полчаса,-- сказал он, удаляясь.

– - Ты, Настя?-- окликнул старик свою дочь.

– - Я, батюшка.

– - А Генриха еще нет?

– - Нет.

Настя не смела войти в комнату отца, помня движение ужаса, которое обнаружил он при подобном покушении.

Она слышала скрып пера в его комнате и тяжелые вздохи. Сердце в ней разрывалось. С каждой минутой ужас, поддерживаемый гибельным предчувствием, возрастал в ней. "Что же нейдет Гриша? что нейдет Гриша?" -- судорожно повторяла она и в мучительном нетерпении выбежала к воротам и жадно вглядывалась в лица идущим.

Гриши не было между ними!

Она была так взволнована, что не могла долго оставаться ни в каком положении, и, постояв пять минут у ворот, она как безумная снова кинулась к квартире Гриши.

Тем временем Генрих возвратился, постоял у ворот и вошел в квартиру Ивана Софроныча (Настя забыла или не сочла нужным запереть дверь).

– - Ты, Настя? -- окликнул опять старик.

– - Я -- Генрих Кнаббе,-- отвечал молодой человек, приближаясь к двери его комнаты.

– - Не входите сюда! -- торопливо сказал Иван Софроныч.-- Я сейчас выйду к вам.

Генрих остановился и стал ждать. Через минуту вышел старик. В руке его было письмо, с адресом, незапечатанное.

– - Я не достал денег,-- сказал он,-- но всё равно: вот письмо, которое оправдывает вас. Прочтите его: по содержанию вы увидите, что должно делать… Прощайте!

Старик хотел идти, но не выдержал и, бросясь на шею к Генриху, рыдая, сказал:

– - О, прости, прости меня! Не так думал я встретиться, не так поступить с сыном моего благодетеля!

У двери, ведущей в квартиру, послышались шаги.

– - Идите! -- сказал старик торопливо.-- Не входите сюда!

И он поспешно ушел в свою комнату и долго вертел ключом, как будто замок не повиновался его дрожащей руке.

Вошла Настя -- и вскрикнула, увидав Генриха:

– - Вы уже были у него? он вас видел? что он вам сказал?

Генрих, пораженный известием, которое сообщил ему старик и которое лишало его всякой надежды, стоял, как приговоренный к смерти, бессмысленно держа в руке письмо, данное ему Иваном Софронычем.

– - Письмо?-- сказала Настя.-- Откуда? чье?.. он вам дал его?

– - Да,-- машинально отвечал Генрих.

Настя вырвала у него письмо, развернула и прочла следующее:

"Милостивый государь Август Иваныч!

Не вините Генриха Кпаббе в том, в чем виноват единственно тот, кого уже теперь нет в живых…"

Настя не читала далее. Она всё поняла; с воплем кинувшись к двери, она толкнула ее с такою силою, что половинки быстро расскочились.

Настя увидела своего отца, который торопливо писал.

Подле него лежал пистолет.

– - Батюшка, батюшка!

Старик сделал дочери своей грозный жест, как бы приказывая молчать и немедленно удалиться, и схватил пистолет.

– - Генрих! Генрих! -- закричала Настя, кидаясь к отцу.

Генрих быстро вошел.

Они соединили свои усилия, чтоб отвратить страшное намерение, которое старик непременно хотел совершить. Не прошло полминуты, как к ним присоединился третий помощник.

– - Гриша! -- с упреком воскликнула Настя.-- Гриша! вот до чего вы довели своею медленностию! Принесли ли вы деньги?

– - Принес!

Слово, произнесенное Гришей, имело действие электрического удара.

В одну секунду лица всех устремились к Грише.

Настя, Генрих и старик обратили к нему жадные глаза, полные сомнения и радости.

– - Деньги? так он достал деньги? -- проговорил старик.

– - Вот они! здесь ровно сорок тысяч!

Деньги были переданы Генриху, который поспешно ушел, не слыша ног под собой.

Руки Насти и Гриши лежали одна в другой, соединенные самим Иваном Софронычем. Шла дружеская беседа, когда у дверей послышался звонок.

Настя впустила гостя: то был камердинер Петр.

– - Приехал! -- сказал он после первых приветствий.-- Вам, кажется, было его очень нужно видеть, так я и поспешил повестить. Не больше часу, как приехал. Переоделся -- и марш, а я к вам!

– - Спасибо, Петруша! Да теперь уж не нужно: всё уладилось, слава богу, благополучно,-- отвечал старик.-- Мне лучше быть обязанным вам, дети мои, чем ему,-- прибавил он тихо.

– - Не нужно, так тем лучше! -- заметил Петр.-- А у нас в доме большая тревога… уж куда не люблю таких оказий!

– - А что такое?-- спросил Иван Софроныч.

– - Да сегодня в десятом часу у старой барыни пропала шкатулка, в которой было, говорят, пятьдесят тысяч.

Глаза Ивана Софроныча и его дочери невольно и быстро обратились к Грише.

Лицо Гриши выражало величайшее смущение.

Часть тринадцатая

Глава LXI

Пропажа