Мертвое солнце

Решив для начала сходить на улицу (мало ли, вдруг эльфы пожелали пережить этот день вне каменных стен. А что? Как раз там я ловушек и не ставил), я начал спускаться вниз, то тут то там натыкаясь на бессознательных эльфов самых разных расцветок и с самым разнообразным оружием: от тяжелой булавы, измазанной ярко-оранжевой слизью (Миледи, увидев это, испуганно пискнула и сжалась в комочек. Я начал рассеянно почесывать ей пузико, пытаясь успокоить. Интересно, что ее так перепугало?), до обрывков цепей и уже знакомых мне канделябров. Объединяло клыкастиков только одно: все они были невероятно грязными и ободранными, а также попавшими хотя бы в одну красящую ловушку. Ох, не нравится мне это…

По мере спуска я все чаще натыкался на ловушки, которые явно ставил не я. А многие ловушечки, любовно созданные мной, вообще были изменены до неузнаваемости. Так, например, на месте обычных растяжек теперь красовались роскошные паутины, вдобавок довольно липкие. В одной такой паутине я обнаружил увязшего бессознательного эльфа, перекрашенного в ядовито-малиновый цвет. Хорошо хоть, что при моем приближении они раздвигались в стороны, освобождая проход. Откуда-то взялись большие ямы посреди коридоров, впрочем, мигом затягивающиеся, стоило мне подойти поближе. А главное — куча перекрашивающих ловушек. Я бы в жизни не додумался до того, чтобы перекрашивать одежду эльфов в ядовито-розовый, а их самих — в небесно-синий с переливами цвет. Все-таки инстинкт самосохранения, хоть и атрофировавшийся за ненадобностью, есть и у меня. В полный рост вставал вопрос: кто здесь так порезвился?

Наконец я добрался до лестницы, ведущей в холл. М-да. Картина «Воины после боя» во всей своей красе. Лежат, красавцы. Отдыхают. Хех, среди них нет ни одного, кто не попал бы хоть под одно красящее заклинание! Так что если бы не общий грязно-ободранный вид и лихорадочно сверкающие глаза, эльфов можно было бы сравнить со стаей экзотических птиц. Надо бы выяснить у них, что здесь случилось.

Сделав шаг вперед, я ухитрился споткнуться о ковер. Этого было достаточно: ушастые мигом подобрались, схватив свое импровизированное оружие. Не понял? Это на кого они ощерились — на меня? Такого белого и пушистого? Эй, ребята, опустите оружие!

Передернувшись под двумя десятками взглядов, в которых читалась жажда моей особо мучительной смерти, я попятился и растерянно спросил:

— Э-э-э… А что здесь происходит?

А дальше… Дальше я понял, что в жизни не бегал так быстро, как несся сейчас, спасая свою тушку от толпы озверевших клыкастых. Похоже, теперь моя очередь бегать по замку!

— Некромант… Какой кошмар, в нашей семье появился некромант!

— Да какой он некромант? Скорее наоборот — маг Жизни. Вон какого фамилиара себе умудрился сделать.

— Он не может быть магом Жизни! Он стихийник! Иначе как он ветер вызывает?

— Иди к демонам! Разумник он! Как иначе он мог дать псевдоразум стольким существам?!

— Да что вы гадаете? Врежьте по нему огненным шариком, вот вам и проверка. Вы же все помните, что у магов различных ветвей разная реакция. Некромантам, например, огненные шары что пыль под ногами.

— М-м-м-м! М-м-м!

Не знаю, откуда у измотанных эльфов набралось столько энергии, но меня довольно быстро поймали, попинали (я уворачивался, как мог, а сломанная в запале поимки рука все равно уже срослась), связали скрученной из обрывков одежды веревкой, затолкали кляп (у меня мгновенно завязли в нем клыки. Фу, гадость!) и, оттащив обратно в холл, усадили на пол и привязали к колонне. Затем моя ближайшая родня в количестве четырех штук, то есть Рай, Гэре, Саила и Элли, усевшись рядышком со мной на полу, под мое гневное мычание принялись выяснять, какой же именно магией я владею, раз сумел накрутить все эти ловушки. Причем способы выяснения предлагались самые радикальные. На мое мычание и дерганья при этом не обращали никакого внимания. Вот маньяки ушастые! Им бы помыться, поесть — и в люлю. Нет, они спорят на магически-философские темы. А может, из-за какой-нибудь не учтенной мной ловушки у них мозги переклинило?

Миледи, усевшись мне на колено, сочувственно посвистывала и кусала всякого, кто пробовал протянуть к ней руки. Мышка оказалась с характером. Впрочем, чего я от нее ожидал? От производной собственного разума…

Из обрывков разговора я выяснил следующее: Миледи — это мой фамилиар. Маг, создавая фамилиара, вкладывает в него частичку своего разума и связывает дух (не душу, а именно дух! Хотя, в чем разница, я так и не понял) этого искусственного животного со своим духом. В результате чего фамилиар, особенно разумный, становится единым целым со своим хозяином. Духовно. На практике же маг-создатель и его фамилиар способны обмениваться чувствами и эмоциями, видеть глазами друг друга, а иногда маг способен даже говорить через фамилиара. Все зависит от того, насколько старательно был сделан фамилиар.