Мертвое Царство

По недовольно дрогнувшим губам Алдара я понял, что перегнул, но не собирался стелиться перед дикарём. Он налил себе ещё вина, но пить не стал.

– Ты не видел моих войск, князь. Но думается мне, что они сильнее и многочисленнее твоих. Я собрал сотню тысяч воинов, мои табуны поднимают столько пыли, что наше приближение нельзя увидеть, пока мы не снесём заставу: только топот и гиканье.

В голосе тхена прозвучала сталь, и по моей спине пробежал холодок.

– Ты просишь Холмолесское стать дверями для твоих армий. Но я не желаю такой участи для своего княжества, тхен Алдар. Я благодарен тебе за предложенную помощь, но не могу её принять.

Я почтительно склонил голову, а сам коченел от ужаса и дурных предчувствий: сколько я слышал о мощи степняков, нарастающей где-то за границами Княжеств, а всё же не мог представить, насколько близка эта угроза. Я хорошо знал таких людей, как Алдар, слишком хорошо. И сам такой, и все, кем я дорожил, были под стать: упрямые, идущие к своей цели. Если тхен задумал ворваться в Княжества, я не мог ему помешать, даже отказав. Но мог задержать.

– Другого ответа я не ожидал, сиротский князь. Позволь предложить другое решение наших общих бед.

– Общих? Что же тебе нужно, если не новые земли и пастбища?

Тхен пригладил усы, всё так же не сводя с меня глаз. Наверное, я казался ему чудным – он-то привык видеть таких же, как сам, черноволосых и черноглазых, с мягкими округлыми лицами, тогда как я был рыжеволос, остролиц, сероглаз. Под его взглядом я ощущал себя птицей, в которую летит сразу дюжина стрел, а тхен, конечно, знал это и пользовался вовсю, стараясь принизить меня. И это обращение – «сиротский князь» – тоже было призвано посеять сомнения.

Только он не знал меня и не знал, что все сомнения и всю боль я уже давно исчерпал, сделался пустым и чёрствым, чтоб со временем вновь заполниться и отвердеть, стать тем, кем стал.

– Я люблю удобство и роскошь. – Тхен погладил медвежью шкуру, на которой сидел, пропустил между пальцами густую жёсткую шерсть. Невольно я вспомнил Шаньгу, ездового медведя Огарька, а вместе с ним и Рудо, по которому остро скучал в неведении. Мысли о псе я постарался отогнать: они мешали мне быть собранным и осторожным в разговоре с тхеном. – В Седых степях только ковыль, пыль и вереск, – продолжил Алдар. – Не очень-то роскошно. Совсем другое – земли Княжеств. Густые леса, полные дичи, полноводные реки и озёра. Ваши края богаты всем, что я люблю и чем хотел бы обладать. Но свобода мне дороже. Я не хочу владеть Княжествами, Лерис Гарх. Хочу только иметь то, что имеете вы. Меха, соль, ягоды, дичь, мёд, напитки, жемчуга, речных гадов и княжеских женщин. И я возьму это всё, с твоей помощью или без. Но я благородный человек, поэтому хочу, чтобы ты тоже получил свою выгоду. Я смогу уговорить остальных князей тебя признать. Слышал, ты мало что самонаречённый, так ещё и без наследника. Можешь взять в жёны мою сестру, и тогда моё покровительство навеки останется с Холмолесским княжеством, а ты станешь снабжать меня тем, что не могут подарить степи.

Всё-таки я допил вино одним долгим глотком, и мне в нос ударил пряный запах специй. В животе тянуло от голода, но никаких закусок в шатре не было.

– Ты так говоришь, будто уже решил, что я соглашусь на всё, – хрипло бросил я. Тхен качнул головой.

– Я рассудил, что ты умный правитель и поймёшь, что моё предложение слишком заманчиво, чтоб от него отказаться. Ты ведь не разочаруешь меня?

– Стало быть, ты уже очарован?

– И снова отвечаешь вопросом на вопрос.

Тхен явно хотел обаять меня, надеялся, что я захмелею и приму любые условия. Хотел, но вряд ли правда думал, что будет так просто – иначе тхен Алдар оказался бы настоящим глупцом. Он слегка улыбался мне, и на округлых румяных щеках играли ямочки – будь он девицей, такой чертой можно было бы гордиться.

– Многовато князей на одну землю, – сказал я расплывчато. Пусть сам думает, что имелось в виду.

Алдар не успел ничего ответить – полотно, закрывавшее вход в шатёр, встрепенулось, впуская человека. Крепкий немолодой степняк с бельмом на левом глазу проковылял к тхену, мимоходом метнув в меня взгляд, каким запросто можно было снести голову. Я задумался: была ли его хромота следствием правосудия, как у Огарька? У нас ворам отрубали большой палец на ноге, отчего многие прихрамывали всю жизнь. Скорее всего, степняцкие законы отличались от княжеских: вряд ли тхен принял бы на высокую службу бывшего вора, хотя, с другой стороны, мне это не помешало назначить Огарька соколом.