Мертвое ущелье (Логово)

Не прошло и двадцати минут после этого короткого жестокого боя, как Игнат уже покинул место схватки. Здесь нельзя было оставаться ни минуты больше.

А радистка, пока он нес ее, все время молчала. Идти она не могла совсем.

Игнат несколько раз отдыхал, прежде чем добрался до места. Это была хорошо замаскированная землянка в глубине лесной чащи. Он нашел ее быстро, потому что она точно была обозначена на карте, по которой он готовился к операции. Как и предполагалось, здесь он обнаружил запас продуктов и патронов, но главное — запасные батареи для рации.

Прежде чем войти внутрь своей лесной базы, разведчик должен был проверить: не был ли здесь кто, не обнаружили ли землянку немцы? Он оставил девушку в ста метрах от землянки и осторожно подобрался один, понаблюдал, потом осмотрел подходы. Следов не было. И, главное, проверил контрольку — конский волос, натянутый в траве у входа. Если бы кто входил в землянку, то обязательно контролька была бы нарушена.

Только убедившись, что все в порядке, Игнат втащил туда девушку, развернул рацию, накинул проволочную антенну на небольшую березку, и Ирина отстучала ключом кодированную радиограмму: «Добрались до места. Приступаем к выполнению задания. Серый».

Так уж повелось в службе Игната, что командование определяло для него волчьи псевдонимы. Сначала — еще в отряде — «Брат волка», а теперь и позывной для радиосвязи дали волчий — «Серый», да он и не возражал. Пожалуй, этот позывной даже нравился ему: он не считал этот дикий волчий народ чужим для себя. Вслух об этом не говорил, но в глубине души чувствовал какую-то связь с ними, скрытую, внутреннюю, может быть, древнее родство, которое живет в наших генах, родство со всем живым на земле, потому что все мы, наверно, происходим от одной первой живой земной клетки... Это родство забыто нами, но оно дремлет в тайных глубинах нашего мозга, нашей души. И в особых обстоятельствах, таких, например, как у Игната, оно пробуждается и говорит о себе во весь голос...

Он устроил радистку в землянке, осмотрел ее ногу и наложил тугую повязку, как она ему и посоветовала, и приказал отдыхать. По-видимому, просто сильное растяжение, через несколько дней Ирина сможет уже ходить. А радистка есть радистка — она может и из землянки выходить в эфир. Только радировать надо коротко и редко, по необходимости. Немцы и здесь могут засечь рацию. Правда, в лесной чащобе, в сорока километрах от ближайшего города, это не так просто сделать. Однако и пеленгаторы у них на машинах, и у карателей бронетранспортеры всегда наготове. Так что крайняя осторожность необходима.

Ирина вела себя с командиром — а Игнат здесь ее командир — официально и сухо. Она стыдилась и своей слабости в недавних событиях на месте приземления, и своей ошибки, из-за которой чуть не погибла, стыдилась порыва нежности и благодарности к этому умелому, ловкому и бесстрашному разведчику. Хотя, несмотря на истязания, она так ничего и не сказала врагам, но все равно перед Игнатом Ирина чувствовала себя неловко и старалась избегать его взгляда. Игнат понимал состояние радистки, но не подавал виду, был с нею спокоен и в меру мягок.

Стояла глубокая ночь, когда Игнат проснулся, повинуясь выработанному на фронте чувству разведчика, и посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов. Он лежал внутри землянки у самого входа в нее и даже во сне слышал все звуки, всё, что происходило снаружи: шелест ветра в траве, листьях, шорохи ночных зверюшек... Яркое зеленоватое свечение излучала часовая стрелка и цифры. Ровно час ночи. Самое время. Около двух он уже должен быть вблизи немецких частей, разбросанных в лесу в пяти-шести километрах отсюда, южнее по карте. Он помнил карту местности наизусть.

Ирина спала в дальнем углу землянки, свернувшись клубком, по-детски посапывая, одетая в теплый свитер, укрывшись курткой. У Игната и радистки были немецкие серо-зеленые пилотки вместе с пятнистым немецким костюмом армейского образца. Сейчас свою пилотку она подложила под голову, черные волосы ее спутались, и во сне она выглядела почти ребенком. Но Игнат знал, что. это впечатление обманчиво, хотя с ней он попал на задание впервые, но ему было известно, что эта девушка — бывалая, как говорится, стреляная разведчица, уже выполнившая немало тяжелых и ответственных заданий. Он знал, что она мгновенно проснется от малейшего шороха и сумеет тотчас же выхватить пистолет, который у нее всегда под рукой... И он сам тогда был удивлен этой ее минутной слабостью, ее слезами, хотя вполне понимал ее.