Мертвое время

Первый из двух ежедневных бокалов белого вина, за которыми последует вечернее виски — на два пальца. Умеренность во всем — таков был его рецепт. У каждого из долгожителей, кого он знал или о ком читал, был свой секрет. Одни полностью отказывались от алкоголя. Другие брали на себя обет безбрачия. Несчастные бедолаги — они, может, и прожили долгую жизнь, но, увы, не показалась ли она им слишком долгой? А ведь стоило бы послушать старейшего в Англии долгожителя, Генри Эллингема, умершего относительно недавно в возрасте ста тринадцати лет и объяснившего в радиоинтервью свое долголетие приверженностью «сигаретам, виски и сумасбродным женщинам».

Каждое утро, когда Бетти подавала первый бокал, Гэвин Дейли выпивал его в память о Генри Эллингеме и лишь потом раскуривал сигару.

На столе перед ним лежала, запечатанная в пластик, первая страница февральского номера «Дейли ньюс» 1922 года. Гэвин Дейли поблагодарил Бетти, отпил вина, подождал немного и, услышав, как закрылась дверь, продолжил поиски в потрепанных каталожных карточках. И в конце концов нашел имя и номер телефона. Когда-то, много лет назад, он регулярно пользовался услугами генеалога Мартина Диплока для проверки истории высококлассного антиквариата.

Набрав номер и услышав, что таковой не обслуживается, он не удивился, но на всякий случай вбил имя старого знакомца в поисковую строку Гугла. Здесь его ждал сюрприз — простенький веб-сайт с электронным адресом и, похоже, заморским телефонным номером. Он позвонил и услышал гудки. Три. Четыре. Пять.

Щелчок — и в трубке раздался поставленный и хорошо узнаваемый голос.

— Ты еще жив?

Секундная пауза…

— Кто это?

— Гэвин Дейли!

— Ну и ну! Ты, кажется, тоже жив!

— Всего лишь.

— Лет двадцать не виделись.

— Около того.

— Итак, чему обязан таким удовольствием?

— Нужно проверить одну семейную историю. Ты еще работаешь?

— Живу на Тенерифе, от дел отошел лет пятнадцать назад. Но форму поддерживаю. Благодаря Интернету старые связи сохранять легче. А что такое?

— Не знаю, может, шанс и невелик, но я давно научился не отметать совпадения.

— Знаешь, что о совпадениях сказал Эйнштейн?

— Что-нибудь вроде того, что это визитные карточки Бога?

— Близко. Посредством совпадений Бог остается анонимным.

Гэвин улыбнулся и сделал еще глоток.

— С тобой приятно разговаривать, Мартин. Как Джейн?

— У нее все хорошо. Она в полном здравии. Солнце идет людям на пользу.

— Но вредит антиквариату.

— Какая у тебя для меня информация?

— Есть человек. Имон Поллок. В данный момент его основное место жительства — яхта в Марбелье, «Довольный». Как я уже сказал, шансы невелики, но я с удовольствием заплачу сколько нужно, чтобы ты выяснил, имеет ли он какое-либо отношение к Мику Поллоку, жившему в двадцатых в Нью-Йорке. Возможно, ирландец и член банды «Белая рука».

— Какие-то еще детали есть?

— У Мика была одна нога — я так понимаю, его подстрелили в гангстерской разборке, началась гангрена и вторую отрезали. Отсюда и кличка — Культяшка.

— Культяшка Поллок. Что-нибудь еще?

— Боюсь, что нет. Попробуешь подготовить детальное семейное древо?

— Я посмотрю, что можно сделать, но ничего не обещаю.

— Дай мне адрес — перешлю деньжат.

— Это бесплатно. Сказать по правде, соскучился по работе. Будет хороший повод размяться. Дело срочное?

— В нашем возрасте, Мартин, все дела срочные.

56

Как и большинство знакомых коллег, Рой Грейс неизменно испытывал дискомфорт, навещая тюрьму. Отчасти это объяснялось патологической ненавистью заключенных к полиции, отчасти утратой контроля. Обычно полицейский контролирует любую ситуацию, в которой может оказаться, но здесь, как только за тобой закрываются первые двери, ты попадаешь в руки начальника тюрьмы и его или ее подчиненных.

С осужденными и приговоренными к лишению свободы полицейскими другие заключенные обращались так же, как с педофилами.

В Суссексе было две тюрьмы: Форд, открытая, категории D, где отбывали срок осужденные за относительно незначительные преступления и с низким потенциалом рецидива, а также те, чей срок заключения подходил к завершению, — здесь они постепенно привыкали к миру, в который им предстояло вернуться. Другая, Льюис, категории В, представляла собой мрачное, зловещее учреждение. В детстве Рой Грейс нередко проходил мимо нее с родителями, и она неизменно будоражила воображение и пугала его.

Построенная как крепость, тюрьма Льюис имела высокие каменные стены и крохотные зарешеченные окна. Услышав от отца, что там держат под замком плохих людей, Рой Грейс представлял их чудовищами, так и норовящими при удобном случае оторвать кому-нибудь голову. Теперь, имея за спиной многолетний опыт полицейской службы, он знал, что это не совсем так. И тем не менее любой служитель закона, по какой бы причине он — или она — ни оказался за решеткой, мог считать себя везунчиком, выйдя на свободу целым и невредимым.