Мертвы, пока светло

Мне открылась пара обескураживающих фактов. Сэм желал меня; и я не слышала, о чем он думает, с той же ясностью, с какой могла читать других людей. Я получала лишь некое общее понимание об эмоциях, которые он испытывает, но не слышала самих мыслей. Как будто я смотрела на кольцо настроения, а не получала факс.

Что же я сделала с полученной информацией?

Абсолютно ничего.

Я никогда не думала о Сэме как о ком-то, с кем можно лечь в постель – с кем я могла бы лечь в постель. На самом деле я вообще ни о ком так не думала. Не потому что не чувствовала влечения – о, я чувствовала его чертовски хорошо, – но потому что всегда знала, что секс обернется для меня катастрофой.

Как можно трахаться, слыша каждую мысль своего партнера? Каждую. Я представляла себе все эти: «Ни фига себе, вот это родинка… ее задница толстовата… хоть бы она сдвинулась левее… почему она не понимает намеков…» – и так далее. От подобного пропадет любое желание. И я знала, что во время секса не смогу защитить свой разум.

Второй причиной было то, что мне нравилось работать под руководством Сэма. Мне нравилась моя работа – она заставляла меня выходить из дома и поддерживать активность, не превращаясь в затворницу, какой меня боялась увидеть бабушка. Мне было трудно работать в офисе, а поступить в колледж казалось и вовсе невозможным из-за пугающего уровня требуемой концентрации. Мне просто не хватило бы сил.

Так что сейчас я пыталась проанализировать ту волну желания, которую почувствовала от Сэма. Он не сделал мне однозначного предложения, не попытался завалить прямо в кладовке. Я прочла его чувства, но при желании могла их просто проигнорировать. Я оценила деликатность ситуации. Знал ли Сэм, что я такое, – мог ли он прикоснуться ко мне специально?

Тем вечером я старалась не оставаться с ним наедине, но, должна признать, произошедшее меня очень потрясло.

* * *

Следующие два вечера прошли лучше. Мы вернулись к прежним комфортным отношениям. Я успокоилась. Я расстроилась. Я сбилась с ног, потому что убийство Модетт привело к увеличению потока посетителей. Бон-Темпс полнился самыми разными слухами, а новостной канал Шривпорта сделал короткий репортаж о кошмарной гибели Модетт Пайкенс. В отличие от меня бабушка сходила на похороны, и, по ее словам, церковь была переполнена. Бедняжка Модетт с ее нелепой фигурой и искусанными бедрами после смерти получила столько внимания, сколько ей и не снилось при жизни.

Впереди меня ждали два выходных дня, и я волновалась, что пропущу следующий визит вампира по имени Билл. Мне нужно было передать бабушкину просьбу, но Билл не появлялся в баре, и я начала сомневаться, что это вообще случится.

Мак и Дэниз тоже не заходили, но Рене Леньер и Хойт Фортенберри позаботились о том, чтобы я узнала, какими ужасами они мне грозили. Не могу сказать, что испугалась всерьез. Только не мелких уголовников вроде Крыс, промышляющих на шоссе и в трейлерных парках Америки, не имеющих ни ума, ни совести, чтобы остановиться и начать нормальную жизнь, не способных оставить о себе добрую память. Я полагала, что угрозы подобных людей не стоили выеденного яйца, и поэтому проигнорировала предупреждения Рене – хотя ему определенно нравилось меня предупреждать.

Рене Леньер был почти таким же тощим, как Сэм. Только Сэм был румяным и светловолосым, а Рене – смуглым, с густыми темными волосами, уже тронутыми сединой. Он часто заходил в бар, чтобы выпить пива и поболтать с Арлин, которую во всеуслышание звал своей любимой бывшей женой. Лучшей из трех.

Хойт Фортенберри был куда менее приметным. Не бледный, но и не смуглый, не высокий, но и не низкий. Он всегда выглядел веселым, оставлял неплохие чаевые и относился к моему брату куда лучше, чем тот, по моему мнению, заслуживал.

Я порадовалась, что Рене и Хойта не было в баре в тот вечер, когда вампир вернулся. Он сел за тот же столик.

Теперь, когда он оказался прямо передо мной, я слегка оробела. Оказалось, я совсем забыла едва ощутимое сияние, исходящее от его кожи… и переоценила его рост и то, насколько графично очерчены его губы.

– Что вам принести? – спросила я.

Вампир поднял на меня взгляд. Я забыла и о том, какие глубокие у него глаза и как его присутствие на меня действует. Он не улыбался и не моргал; казалось, он вообще не двигался, но вокруг него расплывалась спокойная тишина. Я ослабила защиту и почувствовала, как расслабляются мышцы лица. Будто после массажа – ну, наверное.

– Что ты такое? – спросил вампир. Он пытался выяснить это уже второй раз.

– Официантка, – ответила я, второй раз притворяясь, что не понимаю вопроса. Улыбка привычно вернулась на мое лицо. Ощущение спокойствия пропало.

– Красное вино, – заказал вампир. Если он и был разочарован, по голосу этого не чувствовалось.

– Без проблем, – сказала я. – Синтетическую кровь должны привезти завтра утром. Слушай, мы сможем поговорить после моей смены? У меня к тебе просьба.

– Разумеется. Я перед тобой в долгу, – ну разумеется, он не обрадовался вопросу.