Мертвые дома

Это опять несли гамак, как две капли воды похожий на первый, его тоже покрывала попона голубой стороной кверху, и покойник был того же роста. Несли его другие люди — два старца в засаленных лохмотьях, а с фонарем шел карлик с чудовищно большой головой.

— Кто умер? — неожиданно для себя спросил Хуан-Рамон, словно повинуясь чужой воле.

И карлик ответил голосом еще более хриплым, чем голос первого фонарщика, и еще более протяжно:

— Хуан-Рамон Рондон!

— Кто убил его?

Он заранее знал, какой ответ услышит.

— Педро Лорето!

Опять его имя и имя мужа, над которым он посмеялся. Холодные пальцы страха сжались на горле Хуана-Рамона, остановили кровь в его жилах, прогнали любовь и желание. С трудом переведя дух, он повернул назад и пошел домой.

— В ста шагах от того места, где он встретил второй гамак, — кончал рассказ Картайя, — притаился Педро Лорето с копьем в руке, готовый воткнуть его в бок человека, которого он прождал всю ночь.

Кармен-Росе чрезвычайно нравилась эта история, где в конце концов ничего не случалось, где, невзирая на дурные предзнаменования, зловещий голос и жесты сеньора Картайи, все оставалось, как было: любовники продолжали видеться и боязливо целоваться у тенистой излучины реки.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Сеньорита Беренисе

7

Когда Кармен-Роса родилась, Ортис уже разрушался. Среди развалин она сделала свои первые шаги, и перед ее детскими глазами возникали новые развалины. Тот двухэтажный дом, что фасадом выходит на площадь, был еще цел, когда Кармен-Роса пошла к первому причастию. Он обвалился позднее, после того, как хозяева покинули его, а из Сан-Хуана приехали какие-то люди и увезли двери и черепицу с крыши. Кармен-Роса помнила эти крепкие двери из темного дерева и дверные молотки — металлические чудовища со змеиными шеями. Каждое чудовище висело на тяжелом кольце, продетом сквозь его козье брюхо.

Кармен-Роса очень любила, возвращаясь с Мартой из школы, стучать этими причудливыми молотками в двери дома и убегать. Марта боялась резкого стука молотка, боялась ужасных химер на кольцах, боялась хозяев этого дома, когда они еще были, и его призраков, когда хозяева уехали. Но пока Кармен-Роса по очереди поднимала обеими руками свирепых бронзовых демонов и бросала их одного за другим на металлические пластины, прибитые к двери, Марта не двигалась с места, потому что бежать она тоже боялась.

Школа помещалась на галерее дома сеньориты Беренисе. Там стояли три длинные скамейки без спинок, стул учительницы и огромная старая доска, которую сеньорита Беренисе ежегодно красила. Это была школа для девочек. В те времена число учениц не превышало двадцати, но очень редко на уроках присутствовали все, ибо всегда случалось одно и то же:

— Мисия Сокорро велела сказать, что Эленита сегодня не придет, потому что у нее жар…

— Лусинда не смогла сегодня встать с постели…

Только Кармен-Роса никогда не болела, к тому же лишь она одна с вниманием слушала то, что говорила сеньорита Беренисе, и могло показаться, будто учительница вела уроки исключительно для нее.

— Еще бы, — жаловалась Марта, Эленита или другая ученица, — ты у нее любимица…

Кармен-Роса улыбалась, не придавая значения их словам. Да, по сравнению с ними она пользовалась привилегиями: ежедневно ходила в школу и была в состоянии готовить уроки дома, но только потому, что малярия не сжигала ее кровь и глисты не подточили ее энергию. Ей с избытком хватало сил на то, чтобы прыгать через высокую траву, вылезавшую из трещин тротуара, забираться на гуайявы, плавать в реке и не хуже мальчишек бросать камнями в птиц.

Однажды она с мальчишками и Мартой отправилась на старое кладбище. Сначала Марта, дрожа от страха, отказывалась идти с ними. Но Кармен-Роса сумела побороть ее страхи; к тому же с ними в качестве телохранителя шел Олегарио, так что Марта в конце концов решилась на эту авантюру.

Чтобы разглядеть каменную ограду покинутого кладбища, нужно было сойти с дороги и пересечь фасолевое поле. Ворот уже не существовало. Даже ограда во многих местах обвалилась, но сплетенные лианы, густые мясистые листья смоковницы, стволы и ветви акаций скрывали могилы. Олегарио ударами мачете прорубил узкую тропку, чтобы девочки могли пройти. Мальчишки, как козы, уже пролезли между лианами, и один из них, должно быть Панчито, вскарабкался на самый высокий памятник и свистел оттуда, подражая пению турпиалов.