Мертвые души

Девушка притулилась на краешке софы. Перед глазами у нее уже были письма, которые пришлют ей на работу в связи с ее поведением. Теперь пути назад нет. Единственной ее надеждой была абсолютная честность.

– Миссис Рейнольдс, читая письмо вашего сына, я почувствовала что-то вот здесь, – Стейси постучала себя по груди. – Это чувство, начавшись здесь, дошло вот досюда, – теперь она показала на свой живот. – Я, правда, не умею все это объяснить… – Констебль чувствовала себя законченной дурой.

– Но ведь никаких сомнений нет? – спросила ее собеседница. – То есть я хочу сказать…

– Конечно, миссис Рейнольдс, – покачала головой Стейси, – нет никаких сомнений в том, что Джастин покончил с собой, но меня интересует, почему он это сделал.

На глазах у женщины появились слезы.

– Я сама с трудом смиряюсь с тем, что никогда не узнаю этого.

Вуд захотелось протянуть руку и успокоить ее, но она заставила себя держать руки на коленях.

– Там есть одна строчка… – сказала констебль. – Вы не знаете, за что он извиняется?

Миссис Рейнольдс покачала головой и стала яростно тереть щеки.

– Этот вопрос не дает мне спать с тех пор… с тех пор, как он…

– А вы не пытались поговорить с его друзьями? – прервала Стейси мать Джастина, не давая ей произнести слова, которые вертелись у нее на языке.

– А я практически не знаю его нынешних друзей. Не думаю, чтобы он поддерживал связь со своими старыми школьными друзьями. Они все отошли от него после…

– После чего, миссис Рейнольдс? – переспросила Вуд.

– После аварии, – ответила хозяйка.

– Продолжайте, – попросила ее Стейси.

– Два года назад, – женщина с трудом сглотнула, – отец Джастина и его сестра погибли в автомобильной аварии.

– Мне очень жаль, – сказала констебль.

Сколько же боли пришлось перенести этой женщине… Когда тело страдает от физических болей, плоть постепенно теряет чувствительность и основные органы начинают отключаться. А вот с душевными ранами все по-другому. Сколько потерь и горя может выдержать человек, прежде чем окончательно сломается?

– После этой аварии он ушел в себя. Потерял работу, вел себя агрессивно, отказывался выходить из комнаты. Постепенно друзья перестали звонить и писать ему, а Джастину это было даже на руку. Но в последнее время ему стало лучше. Он стал иногда выходить и занялся поисками работы. – Тут женщина покачала головой.

– Но все это не объясняет, почему он просит прощения за что-то, что сделал, – мягко заметила Стейси.

Неожиданно в глазах миссис Рейнольдс мелькнуло понимание, как будто ее гостья только что сама ответила на этот вопрос.

– А вы знаете, офицер, мне кажется, в этом-то и кроется ответ. Понимаете, он там был. Джастин тоже сидел в той машине. Его отец и сестра, которые сидели на переднем сиденье, погибли мгновенно, а у Джастина не оказалось ни царапины.

– Но он же все равно не виноват ни в аварии, ни в их смерти, – заметила Вуд. – Он ведь ничего не сделал!

– А вот и сделал, – яростно затрясла головой мать Джастина. – Он уступил свое место на переднем сиденье сестре…

Глава 34

Объехав парковку в Рассел-Холл три раза, Ким, наконец, остановилась на месте, зарезервированном за родильным отделением.

– А вот этого делать не следовало, – сказал Тревис с осуждением в голосе.

Стоун вынула ключ из замка зажигания и протянула его своему пассажиру.

– Пожалуйста, можешь крутиться здесь хоть всю ночь, пока я займусь делами.

Том проигнорировал протянутую руку и выбрался из машины. Так Ким и думала, принимая во внимание приближающийся пик вечерних посещений.

– Итак, ты хочешь провести беседу сам или предоставишь мне сделать всю работу? – Слова женщины, произнесенные вслух, не прозвучали так примирительно, как они звучали у нее в голове.

– Как всегда, наши взгляды на происходящее диаметрально противоположны, – с горечью заметил Тревис.

Стоун совсем не хотела, чтобы ее простое предложение вновь разожгло ту вражду, которая преследовала их, как неприятный запах. Пять лет ненависти невозможно забыть после одного, пусть и травмирующего, происшествия, случившегося утром.

– Все еще винишь весь мир вокруг себя, Том? – вырвалось у Ким.

Ее напарник не стал отвечать на этот вопрос, и они молча подошли к отделению.

Их пропустили внутрь, и Тревис чуть не перевернул тележку с едой, которую оставили на ее обычном месте в конце коридора.

Ким постаралась не улыбаться, пока он выяснял у сестры, куда им идти.

Она шла за ним сквозь шлейф разнообразных запахов, которые говорили о том, что в отделении наступило время ужина. Больничная еда воистину готовилась для того, чтобы поднять страждущим настроение. Овощами можно было играть в хоккей, а картофельному пюре отчаянно не хватало щепотки соли и куска мяса, пусть и неопределенного происхождения. А если вам сильно повезет, то можно было получить сэндвич бурого цвета из древесно-волокнистой плиты средней плотности. Неудивительно, что больные жаждали покинуть больницу как можно скорее.

Ким удивилась присутствию Фионы в палате больше, чем Фиона – ее появлению. На лице сестры Билли сразу возникло непроницаемое выражение.