Читаем Мертвые души полностью

Но читатель и сему ~ и не верить. Лучше поверит читатель одной страсти, преобладающей всеми, не чувствуя, что она просто мода, деспотски разлетевшаяся и в то же время для того же читателя будет вечно что-то отталкивающее в страсти к приобретениям, то есть, конечно, если эта страсть будет сообщена герою поэмы; в натуре другое дело: в натуре ничего. Множество читателей оттолкнутся от нашего героя ~ недовольны Чичиковым, но потому и т. д. как в тексте КАБ1(п)

КАБ1 начато исправление предыдущего текста: а. Скорее поверит читатель тому, что общее всем, что просто одна только мода, разлетевшаяся над миром, а не страсть б. Но не то тяжело [автору], что читатели будут недовольны [его] героем, тяжело то, что живет в душе


Не потому грустно, не потому тяжело, что будут недовольны Чичиковым, что не понравится герой поэмы нашей, но потому грустно и тяжело, что живет в душе такая верная, неизменяющаяся уверенность, что тем самым героем, тем же самым Чичиковым были бы довольны читатели.

КАБ1(п), КАБ1 — неотразимая


Не загляни автор поглубже в его душу, не шевельни на дне ее того, что ускользает невидимо и прячется от света [а что прячется под маску], не обнаружь сокровеннейших его мыслей, которых никакому другу не поверяет человек, а покажи его таким, каким он показался всему городу NN, Манилову и многим другим помещикам, — и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.

КАБ1 — на дне


Не загляни автор поглубже в его душу, не шевельни на дне ее того, что ускользает невидимо и прячется от света ~ человека.

КАБ1(п) — и невидимо прячется

КАБ1 — и прячется


Не загляни автор поглубже в его душу, не шевельни ~ показался всему городу NN, Манилову и многим другим помещикам, — и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.

КАБ1(п), КАБ1 — городу


Не загляни автор поглубже в его душу, не шевельни ~ городу NN, Манилову и многим другим помещикам, — и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.

КАБ1(п), КАБ1 — другим


Нет нужды, что ни лицо ни фигура не остались отточенными ~ так много на свете.

КАБ1 — ни [весь] образ его


Нет нужды, что ни лицо ни фигура не остались отточенными в головах их, что он не мечется перед глазами, как ~ так много на свете.

КАБ1(п) — бы надолго в их памяти, что он

КАБ1 — в памяти, и он


Нет нужды, что ни лицо ни фигура не остались отточенными в головах их, что он не мечется перед глазами, как живущий человек, зато по окончании ~ так много на свете.

КАБ1(п) — не метался бы вечно пред ними, как живой человек

КАБ1 — не метался бы [он], как живой перед глазами


Нет нужды, что ни лицо ни фигура не остались отточенными в головах их, что он не мечется перед глазами, как живущий человек, зато по окончании чтения они не растревожены ~ много на свете.

не встревожена ничем душа, не возмущена, и покойно они могут, совершенно покойно обратиться [Далее вписано и зачеркнуто: вновь] к мирным занятиям, то есть обратиться к вечному карточному столу, тешащему всю Россию, или неразвлекаемо заняться тонким разбором, что из принесенной кучи необходимого добра будет гармонировать более с цветом волос. ] Над строками с текстом “неразвлекаемо ~ волос” вписано: показать тонкий <вкус?> в разборе дрязга, созданного великою модою, мудрым делом девятнадцатого века, развившего ее в полном совершенстве, счастие великое, подаренное им человечеству в награду, за трудные и бедственные его странствия] И знает вас много, мои добрые читатели, сей неведомый вами автор и т. д. как в тексте КАБ1(п)

КАБ1 — душа не встревожена и можно обратиться вновь к карточному столу, тешащему всю Россию. Да. Вам бы не хотелось, добрые читатели мои, видеть обнаруженную пред [Далее начато: вами бедность людской] собой человеческую бедность


Зачем, говорите вы, изображать всё это и обращать в неизгладимые строки, к чему это, разве мы не знаем сами, что есть много презренного и глупого в жизни.

КАБ1(п) — выводить всё это внаружу и обращать <и т. д. как в ПБЛ3>

КАБ1 зачеркнуто


И без того случается нам часто видеть то, что [а. видеть то, что бы не хотелось видеть] вовсе не утешительно видеть.

КАБ1 — не утешительно


Лучше нам представлять что-нибудь хорошее,

КАБ1(п), КАБ1 — Лучше же представляйте нам прекрасное, увлекательное


что-нибудь утешительное] пусть лучше мы позабудемся и вы похожи с вашим

КАБ1 — позабудемся мы


что-нибудь утешительное] пусть лучше мы позабудемся и вы похожи с вашим

КАБ1(п) — позабудемся хоть на малое время


что-нибудь утешительное] пусть лучше мы позабудемся и вы похожи ~ именье с аукциона, и пошел помещик в одном леггом сертучке забываться по миру с душою, готовой от крайности на все низости.

Перейти на страницу:

Все книги серии Другие редакции

Похожие книги

Год Дракона
Год Дракона

«Год Дракона» Вадима Давыдова – интригующий сплав политического памфлета с элементами фантастики и детектива, и любовного романа, не оставляющий никого равнодушным. Гневные инвективы героев и автора способны вызвать нешуточные споры и спровоцировать все мыслимые обвинения, кроме одного – обвинения в неискренности. Очередная «альтернатива»? Нет, не только! Обнаженный нерв повествования, страстные диалоги и стремительно разворачивающаяся развязка со счастливым – или почти счастливым – финалом не дадут скучать, заставят ненавидеть – и любить. Да-да, вы не ослышались. «Год Дракона» – книга о Любви. А Любовь, если она настоящая, всегда похожа на Сказку.

Андрей Грязнов , Вадим Давыдов , Валентина Михайловна Пахомова , Ли Леви , Мария Нил , Юлия Радошкевич

Фантастика / Детективы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Современная проза
Битва за Рим
Битва за Рим

«Битва за Рим» – второй из цикла романов Колин Маккалоу «Владыки Рима», впервые опубликованный в 1991 году (под названием «The Grass Crown»).Последние десятилетия существования Римской республики. Далеко за ее пределами чеканный шаг легионов Рима колеблет устои великих государств и повергает во прах их еще недавно могущественных правителей. Но и в границах самой Республики неспокойно: внутренние раздоры и восстания грозят подорвать политическую стабильность. Стареющий и больной Гай Марий, прославленный покоритель Германии и Нумидии, с нетерпением ожидает предсказанного многие годы назад беспримерного в истории Рима седьмого консульского срока. Марий готов ступать по головам, ведь заполучить вожделенный приз возможно, лишь обойдя беспринципных честолюбцев и интриганов новой формации. Но долгожданный триумф грозит конфронтацией с новым и едва ли не самым опасным соперником – пылающим жаждой власти Луцием Корнелием Суллой, некогда правой рукой Гая Мария.

Валерий Владимирович Атамашкин , Колин Маккалоу , Феликс Дан

Историческая проза / Проза о войне / Попаданцы / Проза