Мертвые души. Том 3

— Вот видите, голубчик, вы уже нарушаете наш с вами уговор, уж задаете вопросы. Я отвечу вам, но не нынче вечером, потому как время и впрямь уже позднее и пора всем нам на покой. Завтра, завтра я отвечу на все ваши вопросы, и завтра же мы обсудим с вами план наших с вами действий. А покуда давайте—ка отправимся ко сну, и я ещё раз, напослед, хотел бы поздравить вас с началом новой вашей, замечательной жизни.

С этими словами Чичиков поднялся из—за стола и поблагодаривши хозяина с хозяйкою, отправился в приготовленный для него «апартаман», а Маниловы ещё немного о чём—то пошептавшись в столовой, проследовали в свою супружескую опочивальню. Но ни Павел Иванович, ни Манилов с супругою ещё долго не могли уснуть тем вечером. Чичиков думал о том, что это не иначе, как само провидение привело его сегодняшним вечером в этот одиноко стоявший на юру господский дом. И дядюшка капитан—исправник, и готовность Манилова к экономии «казённых денег», всё это иначе, как подарком судьбы и назвать было нельзя. Поэтому он ещё долго ворочался в своей постеле, перебирая теснившиеся в голове заманчивыя мысли, и лишь по прошествии часа сумел забыться сном – беспокойным и неглубоким. И кто знает, что привиделось ему на сей раз? Может быть, сызнова приснилась ему та самая молодая и толстая баба в синей запаске, бегущая вослед его экипажа и тянущая до нашего героя растопыренныя пальцы своя? Не знаем, не берёмся судить, может быть так оно и было. Но по утру Павел Иванович снова проснётся словно бы и не ведая о том, в который уж раз повторившемся, сновидении, и вовсе не помня бабы, стерегущей его бег, точно судьба.

ГЛАВА 5

Утро следующего дня выдалось довольно свежим и Павел Иванович, дурно проведший ночь, проснулся от ощущения зябкости во всех членах, что сообщена была им сырым, залетавшим сквозь растворённую форточку ветерком. Усевшись на постеле Чичиков принялся растирать зябнущие плечи, и кликнувши Петрушку, велел тому одевать себя. Судя по всему, нашего героя ждал сегодня нелегкий день, который он весь без остатка намерен был посвятить хлопотам о столь далеко уж зашедшем своем предприятии. Павел Иванович понимал, что ему необходимо было сколь можно скоро обделать все потребные до него дела, ради которых он собственно и рискнул вновь появиться в «NN»—ской губернии. Ибо явись до времени Ноздрёв вместе со своею беглянкою и попытками ко приобретению им «мёртвых душ», как вся, столь тщательно возводимая Чичиковым «постройка» могла бы обрушиться в одночасье, хороня под своими обломками не одни лишь его надежды и чаянья, но и самого «построителя». Вот посему—то ,наспех одевшись и принеся какие надобно жертвы утреннему туалету, он поспешил в гостиную залу. Однако, как на беду выяснилось, что гостеприимные хозяева сего достойного имения изволили ещё опочивать, и на вопрос сделанный Павлом Ивановичем о завтраке та же давешняя старушонка отвечала как—то невнятно, обиняками, так что делалось совершенно уж непонятным, толи завтрак был ещё не готов, толи о нём и вовсе не было отдано никакого приказу.

«Ну хороши же дела!», — подумал Чичиков, и нервно зашагавши по зале, в который уж раз, принялся обдумывать предстоящие ему хлопоты и встречи, те, что было рассчитывал сегодня произвесть.

Что же касается простодушных хозяев наших, то они, как и было сказано Павлу Ивановичу прислугою, и вправду почивали самым что ни на есть мирным манером, пребывая в состоянии полнейшей безмятежности, каковое бывает знакомо одним лишь совершенным счастливцам, потому как промаялись почитай что полночи без сна, не в силах сомкнуть глаз от прихлынувших до них новых мыслей и впечатлений. Но то, конечно же, была радостная маета и радостные мысли и впечатления. Им обоим казалось, что сердца их точно бы таяли, сгорая от переполнявшего их счастья, как тает свеча, сжигаемая лучезарным огоньком своим. Многое пригрезилось им той беспокойною ночью, после того, как обрушил на них Чичиков известие об оказанной их семейству «августейшей милости».