Мертвые глаза Лондона. Жена бродяги. Люди в крови. Мелодия смерти

Каллидино глухо рассмеялся.

— Ну и ну! — сказал он. — Ловко вы это проделали! Я так думаю, что пакет подбросили вы?

Незнакомец утвердительно кивнул.

— Прошу вас, продолжайте работать, — добавил он. — Ради Бога, я не хочу отвлекать вас от вашего дела…

— А что произойдет после того, как я закончу свою работу? — осведомился Джордж.

— Я надеюсь, что ничего не произойдет. После того как вы закончите свою работу, я собираюсь исчезнуть.

— Прихватив при этом свою долю?

— Никоим образом, — ответил незнакомец. — Я не имею на нее права, да к тому же мое общественное положение не позволяет мне… Я собираюсь ограничиться одним только наблюдением за вашей работой…

…Когда, наконец, тяжелая дверца несгораемого шкафа уступила усилиям Джорджа и Калли, и старший запустил свою руку внутрь, незнакомец, не говоря ни слова, вышел из комнаты, и несколько мгновений спустя взломщики услышали, как хлопнула входная дверь.

Незнакомец покинул дом.

Взломщики удивленно посмотрели друг на друга.

— Странный парень, — сказал Каллидино.

Его спутник пожал плечами.

— Очень странный, — подтвердил он. — И еще более странно будет, если нам удастся сегодня выбраться со своей добычей за пределы Хаттон–Гарден.

Но, к счастью для взломщиков, им удалось исчезнуть незамеченными, а ограбление фирмы Гилдергейма стало предметом оживленных толков и пересудов, не менее, пожалуй, оживленных, чем разговоры о том, каковы шансы фаворита по кличке Сантар на ближайших скачках.

Глава 2.

СКАЧКИ

«О Боже!.. Снова эта мелодия!..»

Ему почудилась музыка, исполненная нежности и печали. На несколько мгновений звуки ее перекрыли шум толпы на ипподроме, затем музыка стихла так же внезапно, как зазвучала… Гилберт Стендертон напряженно вслушивался, пытаясь определить источник этих звуков.

Невидимый музыкант исполнял «Мелодию в фа–миноре».

— Будет гроза!.. — раздался голос рядом с ним.

Но Гилберт не слышал этих слов. Он сидел, напряженно обхватив руками колени. На его лбу выступали капли пота, а в напряженной позе было нечто трагическое. Его профиль имел классические черты: высокий лоб, тонкий прямой нос, волевой подбородок…

Взглянув на своего мечтательного друга, Лесли Франкфорт вспомнил Данте. Сходство было очевидным, несмотря на то, что Данте не носил котелок и никогда не проявлял такого напряженного интереса к тому, что происходило на бегах.

— Будет гроза! — повторил Лесли.

Он подсел к Гилберту, твердо решив вывести его из отсутствующего состояния.

— Правда? — осведомился Гилберт, вытирая взмокший лоб.

Возвращаясь к реальности, он направил свой взгляд на небо, раскаленное солнцем, на густые толпы народа, на яркие рекламные плакаты, на трибуны, на палатки с прохладительными напитками…

— Если бы вы знали, какое впечатление производит ваш вид на окружающих! — сказал Лесли Франкфорт, и в голосе его послышалось раздражение. — Того и гляди, вас примут за разорившегося игрока! Вы послужили бы прекрасной иллюстрацией для рождественского номера газеты, выступающей против азартных состязаний. Я полагаю, что у нас и такая газета существует…

Гилберт лишь неопределенно хмыкнул в ответ.

— Эти люди представляют определенный интерес для меня, — задумчиво произнес он. — Можете ли вы себе представить, что творится в их головах? Ведь каждый из них обуреваем различными чувствами. Одни живут надеждой, другие полны разочарований… И каждый из них способен любить, печалиться, ненавидеть… Вот поглядите–ка на этого человека… — он указал на одного из зрителей.

Этот человек стоял посреди лужайки, где в людском водовороте образовалось небольшое свободное пространство. Это был мужчина среднего роста; шляпа его съехала на затылок, а в зубах он держал тонкую длинную сигару. Он находился на слишком большом расстоянии от них, чтобы можно было разглядеть все детали его внешности, но сила воображения Стендертона восполнила недостающие детали.

Гилберту он показался знакомым…

Словно чувствуя на себе чей–то пристальный взгляд, человек обернулся и медленно направился в их сторону. Приблизившись к наблюдавшим за ним друзьям, он вынул сигару изо рта и улыбнулся:

— Как поживаете, сэр?

Он почти прокричал эти слова, чтобы его могли услышать в царившем вокруг гаме. Гилберт приветливо улыбнулся ему, и мужчина ответил ему поклоном, высоко приподняв шляпу. Затем его подхватил людской поток и он скрылся из виду.

— Он — вор, — сказал Стендертон, — и при этом большого полета. А зовут его Валлис. Кстати, в этой толпе находится немало подобных Валлисов. У человека, склонного к психологическому анализу, подобное скопление множества людей всегда вызывает ужас…

Лесли внимательно посмотрел на него.

— Ужасной эта толпа станет очень скоро — тогда, когда разразится гроза и вам потребуется прокладывать себе дорогу сквозь эту толчею, — сказал он, настроенный гораздо более практично, чем его мечтательный друг. — Поэтому я предлагаю немедленно двинуться в путь и добраться до автомобиля, пока это еще возможно.