Мертвые игры 3

Поднявшись с кресла, я босиком прошлась до коврика, села, закрыла глаза и начала концентрироваться на собственном дыхании. Надо, так надо. И если до утра придется просидеть — я просижу.

— Риаллин, на сегодня все, ты не выдержишь больше, — прозвучал голос ректора.

— А у меня есть выбор? — спросила, не открывая глаз.

— Есть, и ты знаешь об этом.

Приподняв ресницы, мрачно посмотрела на Гаэр-аша, и, не выдержав, сказала:

— Со своими родственниками, королем, престолонаследием и желаниями разбирайтесь сами!

Лицо ректора окаменело.

Закрывала глаза на этот раз я не столько от желания вернуться к медитации, сколько от страха — когда не видишь, не так страшно. После подумала о Гобби… вспомнила, как впервые после того, как у меня появилась новая сила, Гаэр-аш сказал «найди Гобби», и, задышав глубоко и медленно попыталась…

— Это было жестоко, Риаллин, — холодно произнес глава Некроса.

И во мне словно что-то сломалось. Распахнув ресницы, зло спросила:

— А вы, по-вашему, были менее жестоки как в словах, так и в действиях?!

Его ответа я не ждала, вновь закрыв глаза, попыталась ощутить присутствие Гобби в Некросе, потянулась к нему, но негодованием на саму себя поняла, что все же жду ответа ректора. Действительно жду. А его не последовало. Открыв глаза, взглянула на молча взирающего на меня Гаэр-аша, невольно поежилась.

— Ты ждешь извинений? — не отвечая на мой, задал собственный вопрос ректор.

Отрицательно покачала головой.

— А чего же ты ждешь? — в голосе отчетливо прозвучала насмешка.

— А вы не догадываетесь? — не знаю, почему это произнесла.

Вероятнее всего из-за насмешливого тона Гаэр-аша.

Глава Некроса некоторое время молчал, затем отвернулся, поизучал взглядом потолок и глухо спросил:

— Чтобы я не вмешивался в твою жизнь и оставил тебя в покое?

В первое мгновение я даже не поверила, что он сам это произнес, но почти сразу с энтузиазмом ответила:

— Да!

Лорд Гаэр-аш улыбнулся, вновь посмотрел на меня и все с той же насмешкой выдал:

— Без моей защиты ты не проживешь и суток.

Холодок прошел по спине, вспомнилось, как я вот только что едва не стала пристанищем жаждущих возвращения к жизни призраков, и все же:

— Я рискну.

На губах ректора промелькнула странная усмешка и он проникновенно спросил:

— Уверена?

Окончательно разозлившись, я выпалила:

— А вы осознаете, что не оставили мне выбора?!

— Как я уже сказал, выбор у тебя есть, и ты знаешь об этом, — холодно произнес лорд Гаэр-аш.

Сжав кулаки, зло ответила:

— Выбора у меня нет. Потому что между вами и смертью я выберу смерть.

— Юношеский максимализм. Пройдет через пару лет, — он откровенно насмехался.

Разжав пальцы, вновь сжала кулаки, сжала до боли, чувствуя, как ногти ранят кожу, затем посмотрела на ректора, и, стараясь говорить спокойно и уверенно, чтобы не спровоцировать очередной и весьма неприятной насмешки с его стороны, тихо сказала:

— Быть с вами — смириться со смертью собственных надежд, умереть — смириться со смертью. Как видите, выбора нет, просто в первом случае я потеряю все, за что боролась с самого детства, и от этого будет безумно больно, во втором — боль уже утратит значение.

Гаэр-аш сложил руки на груди, мрачно взирая на меня.

Затем поинтересовался:

— Быть любимой, оберегаемой и желанной женщиной — крушение всех твоих надежд?

С нескрываемым изумлением посмотрела на ректора, улыбнулась… улыбка стала усмешкой, а глаза наполнились слезами… Опустила голову, пытаясь их скрыть.

— Интересная реакция, — задумчиво произнес ректор.

— Интересная постановка вопроса, — отозвалась я. И, глядя в пол перед собой, тихо добавила: — Вот только я хочу быть не только любимой, я надеюсь, что и сама буду любить…

Признание, которое я не озвучивала даже самой себе. Но я очень любила дядю Тадора, любила искренне и всем сердцем, и где-то в глубине души теплилась надежда, что я еще кого-нибудь смогу полюбить так же сильно. Наивно и глупо, я понимаю, но жить без надежды еще глупее.

Ректор промолчал.

Через некоторое время я подняла голову и взглянула на него. Гаэр-аш улыбнулся, с какой-то грустью и даже тоской, и произнес:

— В каждой паре один любит, второй позволяет себя любить. Это реальность, Риаллин, жестокая, но объективная реальность. Понимаю, что в силу своего возраста ты убеждена в существовании сказочно прекрасной взаимной страсти, и не буду спорить, она существует. Правда ее существование длится от двух недель, до двух месяцев, а дальше… В каждой паре один любит, второй позволяет себя любить.

Сложно сказать почему, но тихо ответила:

— Я бы предпочла любить.

Усмехнувшись, Гаэр-аш чуть растягивая гласные протянул:

— Женщины неизменно выбирают второй вариант, ты поступишь так же.

Не став спорить, сказала:

— Возможно, хоть и сомнительно, но это будет мой выбор.

Ректор повел плечом, демонстрируя явное неверие, затем приказал:

— Поднимайся, на сегодня достаточно и слов и упражнений. — Усмехнулся и добавил: — И можешь испытывать ко мне весь спектр чувств от ненависти до негодования, но ты не справилась, Риаллин, соответственно я не допускаю тебя к участию в Мертвых играх.