Мертвые Ив

— Я находился в двух секундах от того, чтобы лишиться этой твоей благодарности.

Вопреки его вышколенной позе спокойствия, я знала, что Мичио хотел бы подбежать ко мне и утащить обратно в постель. Я послала ему воздушный поцелуй.

— Возвращайся ко сну, шикарный. Я прикрою твою спину.

Пока я обходила периметр, мои шаги становились легче, поскольку я знала, что, даже в мой караул, Мичио всегда прикроет мою спину.

* * *

Мы стояли под сводчатым ангаром в Лионе, во Франции, широко раскрыв глаза и разинув рты. Перед нами находилась груда металла, ощетинившаяся артиллерийскими установками и стволами, торчащими из люков с боковым сектором обстрела. Четыре турбовинтовых двигателя вращались на ветру.

Резкий акцент Рорка нарушил тишину:

— Кто, черт подери, полетит на этой смертоносной птичке?

— Je suis,[118] — из-за переднего шасси вышел мужчина и подошел ко мне. Его длинные светлые, почти белые, волосы были гладко забраны в хвостик на затылке. Цвет его маленьких блестящих глаз вторил свинцовой броне вертолета. Его кожа, сморщившаяся от возраста и погоды, покрывала впалые щеки. — C'est[119] боевой вертолет AC-130 Spectre.

— Познакомьтесь с пилотом, — крикнул Джесси, копаясь в Humvee.

— Je m'appelle Жорж Придо,[120] — он поднес мою руку ко рту и прижался потрескавшимися губами к костяшкам моих пальцев. — Мадам Пятнистое Крыло. Merde. Tu es de toute beauté.[121]

Джесси промчался мимо нас, бросив на ходу:

— Не позволяй ему одурачить тебя. Он говорит по-английски лучше нас.

Жорж махнул рукой в сторону Джесси.

— Ta gueule,[122] монсеньёр Беккетт, — затем он потянул меня к боевому вертолету, показывая на черные точки, нарисованные под крыльями. — Вам нравится, oui?[123]

Джесси, присевший над нашими сумками у заднего грузового трапа, сказал:

— Очевидно, на Мальте я мало тебя занимал, Жорж. Вертолет заправлен топливом?

— Bien entendu[124]. Мы летим в Исландию, non?[125]

Джесси посмотрел на меня, вопросительно выгнув брови. Рорк и Мичио стояли по бокам от меня в молчаливой поддержке. Таила ли я капельку надежды, что «Надкрылье» подтвердит гипотезу Мичио о моей крови и о лекарстве в нем?

Я утвердительно кивнула Жоржу.

Мы перенесли остальное снаряжение и оружие из Humvee на трап вертолета. Волна запаха алюминиевого мыла[126] и вертолетного топлива ударила мне в лицо, пока я пробиралась к грузовому отсеку. Клифф пристегнул меня и Рорка к откидным сиденьям. Мичио последовал за Джесси и Жоржем в кабину пилота.

Клифф протянул поводок Дарвина Рорку и прокричал через завывания пропеллеров:

— Тебе придется держать его. Может трясти. И что бы ни случилось, не отстегивайте эти ремни, — затем он устроился рядом с Таллисом за центром управления огнем и надел на голову наушники.

Вертолет воспарил над взлетной полосой и ринулся вверх. Через пять минут полета индикаторы и измерительные приборы на панели перед Клиффом засветились. Он заорал в наушник:

— Воздух! Воздух![127]

Весь кислород, казалось, покинул кабину. Мы нырнули вниз, и мой желудок оказался в горле. Рука Рорка нашла мою. Двигатели взревели, и вертолет вновь метнулся вверх, жестко и быстро. В крохотном окне промелькнуло стальное тело другого воздушного судна и тут же исчезло из виду.

— Нас атакуют? — вопль тревоги заглушил мой голос.

Мое тело подпрыгнуло в ремнях, и когти Дарвина процарапали металлический пол. Минуты тянулись медленно, пока вертолет выравнивал скорость и высоту.

Таллис все это время кричал, заглушая пищащую электронику.

— Девятнадцать тысяч футов… двадцать… двадцать пять…

Мы, наконец, выровнялись. Таллис развернулся на сиденье и снял наушник с одного уха.

— Едва не столкнулись, — он пожал плечами. — Неконтролируемое воздушное пространство, и из Беккетта выходит паршивый второй пилот. Но теперь все круто, — он повернулся обратно к пульту наведения оружия.

— Ого, мне сразу стало намного лучше, — пробормотала я.

Следующие шесть часов, в сравнении с этим, были лишены событий, но я не отпускала руку Рорка, даже когда мы остановились на взлетно-посадочной полосе Рейкьявика.

Я услышала, как шаги застучали вниз по лестнице, и тут же Мичио оказался возле меня, обхватив руками мое лицо.

— Ты в порядке? Там… было жестко, — он смахнул волосы с моего лба. — Я так беспокоился. Шесть часов я только о тебе и думал. Гадал, не ушиблась ли ты, не пострадала ли, не испугалась ли. Я так сильно хотел добраться до тебя.

Беспокойство в его голосе ласкало те места, которых оно не имело права касаться, особенно потому, что я цеплялась за руку другого мужчины, лежащую на моих коленях.

Мичио распластал ладонь по подголовнику возле моего лица и наклонился ко мне, опуская свои губы к моим.

— Ничто не должно случиться с тобой.

Конечно, он не хотел, чтобы что-то случилось с потенциальным лекарством. Нечто уязвимое вспыхнуло во мне, и я вжалась в сиденье, создавая расстояние между нашими губами.

— Да, было бы отстойно для тебя возвратиться к «Надкрылью» с пустыми руками.