Мертвые канарейки не поют

Рита распахнула глаза, уверенная, что все еще находится на даче Барковских, в потайной комнате, где адвокат Лев Георгиевич при пособничестве его сынка Гоши долго и планомерно насиловал ее, после чего они пытались впрыснуть ей какую-то дрянь, явно желая ее умертвить.

И что у них ничего не вышло, потому как ее организм оказался невосприимчив к яду.

И поняла, что кто-то легонько бьет ее по щекам. Девушка встрепенулась, вздрогнула – и осознала, что находится в салоне джипа Гоши Барковского, а сам Гоша сидит около нее, отвешивая ей пощечины.

Неужели все это был ужасный, кошмарный, фантасмагоричный сон?

Ощутив резкую боль внизу живота, а также поняв, что она завернута в какое-то подобие одеяла, Рита вдруг осознала: нет, не сон.

А ужасная, кошмарная, фантасмагоричная явь.

Тот самый персональный фильм ужаса, у которого не было ни начала, ни конца.

– Тебе надо еще переодеться, – произнес деловито Гоша и одарил ее своей белозубой улыбкой. – Твои шмотки в пакете. И вот, держи…

Он сунул ей что-то в руки, и Рита поняла – это пачки денег.

Отбросив их, Рита рванула на себя дверцу, уверенная, что та заблокирована, и едва не вывалилась на свежий холодный воздух.

Буквально выпав из автомобиля, Рита вскрикнула, и тут ей пришел на помощь истинный джентльмен, Гоша Барковский. Сын человека, который изнасиловал ее, и этому насильнику с большим рвением помогавший.

– Ушиблась? Больно? – спросил он участливо, и Рита простонала:

– И ты еще спрашиваешь? Оставь меня в покое!

Гоша, хмыкнув, подошел к багажнику, вынул оттуда пакет, бросил его на мерзлую землю перед Ритой.

– Ну, как знаешь. Мне этих выкрутасов не надо, с Эльвирой уже достаточно хлебнул.

Хлебнул с Эльвирой! И это заявляет ей сынок насильника! Как будто Эльвире пришлось пережить то же, что и Рите…

А кто знает, может, и пришлось?

– Вот деньги. Тут много. Ты отдохни недельку-другую. Можешь даже в Турцию смотаться. Или в Египет. Расслабишься, в себя придешь, развеешься…

Он говорил так, как будто у нее умерла любимая канарейка. И словно забыв о том, что его старик изнасиловал ее.

Он кинул поверх пакета пачки с деньгами. Рита заплакала, чувствуя, что боль внизу живота нарастает.

– Не реви, больше не дадим. Другие и половины не получали. Старик же сказал, что мы не звери. Никто тебя увечить или, тем более, убивать не намерен. Ну, повеселились, ты девственности наконец лишилась, свое удовольствие получила – и мы разбежались.

Свое удовольствие получила – они что, рехнулись? Или… или в самом деле верили в то, что жертва изнасилования была в восторге от того, что с ней произошло?

– Изнасилование. Статья 131-я Уголовного кодекса РФ, от трех до шести. Или, с учетом особой жестокости, от четырех до десяти… – произнесла сквозь слезы Рита.

– Вот только этого не надо! – заявил сурово Гоша. – Только не надо пугать ментами, прокуратурой, зоной. Ладно, понимаю, жизнь у тебя дрянная, обитаете в хрущобе, предки зарабатывают гроши, вот и хочешь выжать по максимуму. Ладно, ты мне помогла от Эльвирки избавиться, поэтому накину еще. Вот, в долларах тебе еще столько же!

Слушая шелест отсчитываемых ассигнаций, Рита оторопело думала о том, что Гоша Барковский, этот провинциальный мажор и отпрыск адвоката-насильника, на полном серьезе считает, что она плачет и цитирует Уголовный кодекс потому, что желает выбить из них компенсацию побольше.

Гонорар за свое собственное изнасилование.

– Вот, получай. Только не думай, что, если будешь хныкать, то отстегну еще. Это и так много. Мы теперь квиты, Ритка-маргаритка!

Девушка продолжала плакать, не обращая внимания на банкноты, которые Гоша подсунул ей под руку. Наконец, молодой человек тряхнул ее с силой за плечо и заявил:

– Ну, тебе тут до дома недалеко. Так что давай одевайся и марш туда. Подвозить до подъезда тебя не буду, извини. И не рыдай, потому что ничего такого особо криминального с тобой не произошло. Ну, просто теперь уже больше не девочка. Но ты ведь все равно в девственницах засиделась. И не говори, что тебе не понравилось!

Не понравилось! Рита, с трудом встав, тихо произнесла:

– Если думаешь, что это вам даром пройдет, то ошибаешься. И деньги ваши мне не нужны. Я обращусь в милицию. Поеду в больницу, чтобы меня освидетельствовали. Сделаю так, чтобы все узнали, что вы за сволочи. И вы с твоим стариком понесете наказание!

Раздался смешок, и Гоша заявил:

– Ну, не думай, что это так просто. Потому что кто ты – и кто мы. Ты не первая нам грозишь и, уверяю, не последняя. Только руки у вас у всех коротки. Так что советую забыть о том, чтобы к кому-то там обратиться и все рассказать. Ничего не выйдет.

Затем, приблизившись к девушке, он прошептал:

– Мы ведь не монстры, отпустили тебя подобру-поздорову. Я даже до дома подвез. Никто тебя не избивал и не убивал. Хотя ведь могли…