Мертвые королевства: Годы гроз

После рассветной молитвы инквизиторы прощались на площади перед храмом. Они виделись в последний раз, хоть пока и не знали этого.

Ройс по-братски обнялся со всеми. Моллард неохотно похлопал его по спине. От Ангиля пахло лошадьми и травой. Запах Ривергарда.

Равель не полез обниматься, только до хруста пожал всем руки. Он пригласил Молларда встретиться на зимовке в Шен-Тион, замке инквизиции на севере Вилонии.

– Уверен, вы быстро расквитаетесь с еретиками, – сказал он и поспешил за Ройсом на конюшню.

Феникс не стал ни обниматься, ни жать руку. Они с Моллардом кивнули друг другу и разошлись. Люди Хейса ждали возле площади – две сотни солдат и три рыцаря. Барта Кирби Дэн уже успел запомнить – что ж, этого парень и добивался. Еще одного, худого и безволосого, он видел в первый раз. Губы рыцаря были закрашены углем – символ обета молчания.

А вот третий был знаком Дэнтону очень хорошо. Дикого вида мужчина с густой черной бородой и копной растрепанных волос, он был известен как рыцарь по прозвищу Зверь, самый жестокий человек в Железной инквизиции. Увидев Молларда, он широко улыбнулся и послал ему воздушный поцелуй.

Моллард отвернулся и направился за Вихрем.

В тени конюшни пахло сеном и навозом. Когда Дэн зашел внутрь, глаза не сразу привыкли к темноте. Раздались осторожные шаги, и кто-то взял его за руку. От неожиданности Дэнтон вздрогнул.

– Это я, – послышался тонкий, почти девчачий голос.

Стройный – даже чуточку костлявый – силуэт Кассандры постепенно проступал из темноты.

– Я уже просил тебя не подкрадываться. Это – последний раз.

– Простите, инквизитор, – склонилась Кассандра. – Я сожалею о проступке.

Моллард огляделся по сторонам. Никого, даже лошадей почти нет. Равель и Ройс уже уехали. Пара грумов³ собирали навоз в дальнем конце конюшни.

– Насколько сильно ты сожалеешь? – подходя ближе, спросил Дэнтон.

– Невероятно, – ответила она.

– И как ты это докажешь?

Моллард оглянулся, и вовремя – в конюшню с двумя секирами на плечах вошел Брон. Дэнтон и Кассандра разошлись к своим лошадям, не поглядев друг на друга.

Бронвер Раддерфорд поставил секиры у стойла своего Грома. Могучий, хоть уже и старый рыцарь, Брон должен был стать инквизитором прежде Дэнтона. Не повезло: инквизитор Кослоу назвал преемником Молларда, а Брон так и остался в рыцарях, затаив обиду.

Высокий и крепкий, в молодости Бронвер был мечтой любой женщины. Теперь же над поясом у него висело брюшко, кожа сделалась рыхлой и блеклой, а от волос осталось только несколько прядей на затылке, собранных в тонкий хвост. Его часто тревожило больное колено, и мучили таинственные, страшные кошмары, о которых он никому не рассказывал.

Но несмотря на все проблемы возраста, рыцарь был еще полон сил.

– О, вы здесь! – только сейчас Брон заметил Дэна и Кэс. – Мы готовы отправляться?

– Почти. Где наши люди?

– Должны быть у восточных ворот. Не терпится в путь, да? – Брон зашел в стойло и потрепал Грома по морде. – Я сто лет не был за Шрамом. Там жил один мой брат. Если он еще жив, то варит темное пиво на кедровых орешках – обопьешься!

Двоюродных братьев у Брона было втрое больше, чем дядей, а племянников – втрое больше, чем братьев. О его обширном семействе ходили десятки сказаний и баллад. Самую знаменитую, о Битве сорока братьев, пели в каждой таверне.

– Боюсь, у нас будут другие дела, – сказал Дэнтон и выпустил Вихря из стойла.

В Америи каждый гордился своей лошадью, но Вихрю позавидовал бы даже король. Высокий и статный, он являлся воплощением конской династии Груфов, и вел свой род от самого Рунна Неукротимого. Таких, как он, называли груферами, и заполучить подобного коня мечтали многие дворяне.

Гром происходил из побочной династии, был ниже ростом, но шире и выносливей. Он и Вихрь были такими же подспудными соперниками, как Дэнтон и Брон.

– Кстати, инквизитор, в обозе для вас есть новенький позолоченный шлем. Подарок от архиепископа, насколько я понял.

– Его святейшество случайно не передавал подарков для нас с тобой? – спросила Кассандра, выезжая из стойла и собирая волосы в хвост.

– Увы, только свое благословление, – рассмеялся Бронвер и тоже залез в седло.

Утро вступило в свои права, и улицы Низарета наполнились горожанами. Босые рабочие топали в сторону гавани, погонщики вели за собой вьючных ослов, торговцы расставляли товар, зевающие стражники за всем этим наблюдали.

Моллард и его рыцари оказались на площади Милости. В центре раскинулся каменный пруд, где, стоя по колено в воде, улыбалась статуя Белой королевы. Сквозь чистую воду виднелись ее ступни и дно, покрытое оловянными фигурками в виде рук, ног и других частей тела. Люди покупали изображения того, что у них болело, и бросали в пруд, прося у святой королевы исцеления.

Мрачные деревянные ворота вели с площади в Покаянный город – смиренные трущобы Низарета, где в страхе пред Небытием обитали грешники. Люди, чьи проступки были достаточно тяжелы для казни и вечной гибели души, могли оказаться там. До конца жизни им предстояло каяться и жить в суровой аскезе, надеясь, что Господь простит их.