Мертвые львы

Разумеется, наша мышь не в состоянии помочь ему разобраться с этой проблемой, поэтому удаляется в соседний кабинет, который занимает Луиза Гай. Здесь тоже стоит тишина, но несколько иного рода, заглушающая еле слышные звуки, такие тихие, что они даже не отдаются эхом, потому что в кабинете больше никого нет, хотя здесь есть свободный стол – свободный, незанятый, пустой. Лишний. Впрочем, придет время, когда этот стол займут, – не зря же Лэм упомянул, что в Слау-башню присылают лузеров, а в них, как известно, нет недостатка, – и, может быть, именно эта перспектива заставляет Луизу тихонько всхлипывать, а может, это из-за пустоты, ожидающей ее в квартирке, которая еще недавно казалась слишком тесной для двоих, а теперь стала слишком просторной для одной; горечь этой ситуации не умаляет даже недавнее приобретение, ныне покоящееся под коллекцией нового, но теперь не востребованного нижнего белья, – брильянт размером с ноготок и весом куда меньше пончика, но его стоимости Луиза даже не представляет. Его оценка станет еще одним шагом за черту, переступать которую Луиза Гай прежде не собиралась, так что покамест камешек лежит в укромном месте, суля лишь возможность сменить одно пустое пространство на другое, – но то же самое, похоже, сулит ей и будущее: одно пустое пространство за другим, как бесконечный ряд зеркал, уходящий в никуда.

Неудивительно, что она всхлипывает; неудивительно и то, что наша мышь тихонечко отбегает подальше от горя, которому не может посочувствовать, и поднимается еще выше, на последний этаж. Там она заглядывает в кабинет Кэтрин Стэндиш, которая не боится мышей, при условии, что они настоящие. В свое время Кэтрин довелось видеть немало призрачных мышей, неясных теней, рассеивавшихся, как только она пыталась к ним приглядеться, но эти дни давно миновали, и сейчас для нее важен только каждый сегодняшний день. Но и с ним она справится так же безмятежно, как справляется со всем остальным, – навык, отточенный ежедневным общением с невыносимым Джексоном Лэмом, который сейчас сидит в своем кабинете за плотно закрытой дверью, что, впрочем, не является непреодолимым препятствием для нашей отважной мышки-путешественницы, равно как и груда телефонных справочников. Наша мышь покоряет эту вершину и замирает, нервно подрагивая усиками и поводя носом. Глаза Джексона Лэма закрыты, ноги покоятся на столе. На коленях у него лежит газета, раскрытая на статейке о локальном подземном толчке в Котсуолдс. Да, представьте себе, в Котсуолдс. От легкого сотрясения тектонической плиты обрушилась средневековая церковь; к счастью, погиб только один человек. Вот так, думает Лэм, призрак Александра Попова в лице Николая Катинского наконец-то исчезает в деревеньке, у которой нет ничего общего с его родным городом, если не считать способа, каким он, Катинский, намеревался ее уничтожить. А что касается цикад – этих созданий, спящих под землей глубоким сном, таким глубоким, что их поддельное существование превратилось в настоящее, – то их никто будить не собирается, ни грубо, ни ласково, ведь соседи по коридору придерживаются мнения, что не стоит будить спящих шпионов. В конце концов, спать шпионы умеют столь же хорошо, как и лгать.

Размышляя обо всем этом, Джексон Лэм вслепую пытается нащупать что-то на столе – наверное, сигареты, – но, когда его пальцы схватывают только пустоту, наконец-то открывает глаза. А перед ним, нервно подрагивая усиками и поводя носом, сидит наша мышь. На миг у Лэма возникает неприятное ощущение, что мышь вглядывается либо в прошлое, которое он так старается похоронить, либо в будущее, о котором ему хочется поскорее забыть. Он моргает – а мыши простыл и след. Будто ее никогда и не было.

– Кошка нам бы не помешала, – ворчит Лэм, но его никто не слышит.