Мертвые львы

Эймос Крейн, задолго до Ривера, был одним из легендарных сотрудников Конторы. К сожалению, не в лучшем смысле. Волк в овечьей шкуре. Лис в курятнике.

– Крейн любил говорить, что этот эпизод был настоящим балаганом кривых зеркал. Они построили крепость, потом встревожились, что мы ее сожжем, поэтому сожгли ее сами, чтобы нам не досталось.

– А Попов был якобы одним из уцелевших? – спросил Ривер, представляя себе замкнутый круг. – Город разрушили, а потом, много лет спустя, создали из его пепла пугало, чтобы нам отомстить.

– Ну да, – сказал Лэм. – Говорю же, Крейну это очень нравилось.

– А что стало с Крейном?

– Его укокошила какая-то девица.

Те, у кого талантов поменьше, написали бы об этом целый роман, подумал Ривер.

Лэм встал, изумленно уставился на ближайшее дерево, будто пораженный красотами природы, приподнял ногу и пернул.

– Отличное карри, – сказал он. – А то иногда от него вечно живот крутит.

– И я еще задавался вопросом, почему ты не женат, – вздохнул Ривер.

Они перешли через дорогу.

– Так вот, – продолжил Лэм. – Пугало пугалом, но страху он нагнал. А Дикки Боу все равно умер. Между прочим, он был единственным, кто утверждал, что видел его своими глазами.

– По-твоему, мистер Эл как-то связан с легендой о Попове?

– Боу оставил сообщение на своем мобильнике, в котором именно это и говорится.

– Яд, не оставляющий следов, – сказал Ривер. – Предсмертное сообщение.

– Тебе не терпится излить душу?

– Ну… как-то это все чересчур.

– Тони Блэр у нас теперь посланник мира[19], – напомнил Лэм. – По сравнению с этим все остальное – самое обычное дело.

Тут Риверу пришлось снова доставать бумажник. Они остановились у ларька с кофе.

– С молоком, – сказал Ривер продавцу.

– Кофе, – сказал Лэм.

– С молоком? – уточнил продавец.

– Нет, с коньяком. Спасибо, что спросил.

– Так же, как мне, – сказал Ривер.

Они взяли бумажные стаканчики и пошли дальше.

– Я не очень понимаю, зачем мы все это обсуждаем.

– Я знаю, ты считаешь, что я дурью маюсь, – сказал Лэм. – Но если я отправляю агента на операцию, то вооружаю его всеми имеющимися сведениями.

Смысл сказанного дошел до Ривера секунд через пять.

– На операцию?

– Давай-ка пропустим тот эпизод, где ты все за мной повторяешь.

– Ладно, – сказал Ривер. – Пропустим. На операцию. Куда?

– Надеюсь, у тебя все прививки сделаны, – сказал Лэм. – Ты едешь в Глостершир.

Мин ушел из офиса поздно. Неоплачиваемое рабочее время, обычная награда за пассивно-агрессивное поведение. В пять он выключил мобильник, чтобы Луизе, когда она позвонит, пришлось оставить сообщение, а в семь снова его включил. Сообщения не было. Он покачал головой. Сам виноват. Все шло слишком хорошо, и он лоханулся, сам того не заметив. Что ж, этим он и прославился. Выплеснул карьеру в унитаз и ушел домой спать; а наутро проснулся знаменитым. Все остальные смеялись, довольные тем, что если допускали промахи, то сами же вовремя и замечали, а не узнавали о них из самой популярной новостной радиопрограммы в стране.

И дело было не в том, что он упомянул Ширли. Это все на поверхности, как акулий плавник, рассекающий водную гладь. Нет, проблема крылась куда глубже: в их образе жизни, в их метаниях между двумя отвратными квартирками. В их будущем, где обоих ждал лишь совместный кабинет и никаких перспектив карьерного роста. И разумеется, в его прошлой жизни: дети, жена и дом, которых он оставил, когда карьера скатилась в дерьмо. Оставить-то их он оставил, но они никуда не делись, требовали от него времени, внимания и денег, и Луизу наверняка все это скоро начнет раздражать, а может, уже раздражает. Понятно, почему она расстроилась. И почему во всем этом виноват именно он, хотя он вовсе и не виноват.

Пока одна часть разума излагала все это Мину, другая часть вела его через дорогу, в мерзкий пивняк, где Мин провел полтора часа, потягивая пиво и уныло разрывая в клочья бирдекель. Еще одно знакомое чувство: напоминание о долгих одиноких вечерах, которые он проводил после того, как жизнь пошла под откос. Хорошо хоть про это не расскажут утром по радио. «Как и предполагалось, Мин Харпер накосячил и в делах сердечных, поэтому в обозримом будущем его ожидает одиночество. А теперь перейдем к спортивным новостям. Гарри?..»

Тут Мин решил, что пора прекращать самобичевание.