Мертвые милашки не болтают

Харт закрыл дверь за собой и запер ее на замок. После кондиционера его аптеки воздух в квартире Пэгти показался ему таким же, как в парилке сауны.

Когда он проходил мимо двери в спальню, он увидел в матовом стекле, что Пэгги все еще лежала на спине, только одну руку она положила себе на голову и подтянула одну ногу.

Харт сглотнул неприятный привкус во рту и прошел на кухню. Там он разложил на раковине свои лекарства. Налил немного нашатырного спирта и разбавил его водой, потом взял тюбик с нюхательной солью и все это понес в спальню, которая была освещена лишь светом из окна.

— Ну, все! Пора вставать, Пэгги!

Одна из подушек валялась на полу. Харт отпихнул ее ногой в сторону и поставил стакан на комод. Потом, держа трубочку с нюхательной солью, он нагнулся, чтобы просунуть руку под шею девушки и немного приподнять ее. И в этот момент он почувствовал движение позади себя и от стены отделилась тень. Харт успел подумать: открытая дверь! Ну, конечно же, это был не ветер!

Он попытался повернуться и выхватить из кармана револьвер, но было уже поздно. Своим движением Харт добился лишь того, что удар пришелся не по затылку, как намеревался сделать неизвестный, а по правому виску.

Когда он пришел в себя, какое-то время лежал неподвижно, чтобы сориентироваться. Он вернулся в квартиру Пэгги, развел для нее нашатырный спирт и понес все это в спальню. Нагнулся, чтобы приподнять ее, как вдруг некто отделился от стены и дважды ударил его: один раз по виску, а другой — судя по боли в голове — по затылку.

Ему понадобились большие усилия, чтобы открыть глаза. Потом он опустился на колени перед кроватью, коснувшись лицом ноги девушки. Наконец он уселся и зажег свет.

Пэгги Джонс, возможно, была жива, но с таким же успехом могла быть и мертва. Харт пощупал пульс. Его не было. Выходит, что жена приговоренного за убийство не сможет больше ни подтвердить, ни отрицать.

Насколько он видел, на ее теле не было никаких следов насилия, но валявшаяся подушка и поза девушки говорили сами за себя. Достаточно прижать пьяной девушке подушку к лицу и подержать так некоторое время, чтобы она ушла к праотцам. Да, Пэгги больше никто не обидит. И у нее нет больше ненависти к Гарри Коттону.

Он прошел в соседнюю комнату и взял кружку, в которой разводили мартини. Набрав в рот мартини, он прополоскал рот, а потом прошел на кухню и глотнул джина из почти пустой бутылки. Когда он собирался поставить бутылку на кухонный столик, она выпала у него из руки и разбилась.

Да, заварил он кашу, ничего не скажешь. Первым делом полицейский врач констатирует смерть Пэгги, а потом еще придет к выводу, что незадолго до смерти она совершила половой акт, насильно или добровольно. Никто не поверит его фантастической истории, что девушка сама напрашивалась на это, и только ради того, чтобы отомстить Гарри Коттону. Также не поверят и другим подробностям этой истории, которая покажется полиции неправдоподобной и только убедит ее, что этот удачливый коммерсант и аптекарь придумал ее с целью выкрутиться.

Даже не бросив взгляда на спальню, он прошел в гостиную и долго смотрел на телефон. Он должен был немедленно позвонить в полицию, но боялся этого.

Теперь Харт понял, каково было Коттону в каюте, когда он — как утверждал — проснулся и не нашел там Бонни. Каждый нерв его тела требовал, чтобы он удалил все следы своего пребывания в квартире Пэгги и бежал бы, куда глаза глядят.

Но вместо того он снял трубку, набрал номер и попросил соединить его с полицейским участком Голливуда. И когда на другом конце провода трубку взял полицейский сержант, он сказал ему все, что было нужно:

— Говорит Джон Харт. Звоню из квартиры 10 дома 5437 по Ла-Паломи-Драйв. Здесь произошло убийство.

2 сентября 1958 года 12 часов 05 минут

В прокуратуре Харту дали возможность одеть отглаженный костюм и свежую рубашку. Мэнни разрешили принести их, чтобы Харт смог сменить одежду, которая была на нем во время ареста и чтобы инспектор Гарсия смог отослать ее в лабораторию.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Келли.

Харт посмотрел на себя в зеркало, висевшее над умывальником, и перевел взгляд на адвоката.

— Неплохо, — сказал он наконец.

К своему собственному удивлению, он действительно чувствовал себя неплохо. В квартире Пэгги, в полиции, во время долгих часов допроса в отделе по расследованию убийств, где он должен был все снова и снова рассказать о случившемся, он был таким усталым и испуганным, что едва мог связанно говорить. А теперь почему-то чувствовал себя спокойно и надежно. Он повернулся и прислонился к умывальнику.

— Что вы на это скажете, Билл?

Высокорослый и худой, словно страдающий от истощения, адвокат сунул в рот очередную сигарету и выпустил дым через нос.

— На что?

— Поверят ли мне?

Устремив свой взгляд на инспектора Гарсия, Келли сказал: