Мертвые не лгут

– Ах, это вы, доктор Хантер, – весело приветствовал он меня. Его ангельски розовощекое лицо выглядело нелепо в хирургической шапочке, – преодолели водные опасности?

– Я на этот раз не был за рулем.

Он отрывисто рассмеялся.

– Если это вас хоть сколько-нибудь утешит, я однажды попал в точно такую передрягу. Угробил насмерть свой старый «Ягуар».

Осматриваясь, я делано улыбнулся. Смотровая была хорошо, по-современному оборудована. Два стола из нержавеющей стали расположены на расстоянии друг от друга. Лежащее на одном из них тело частично загораживали спины патологоанатома и старшего следователя.

На другом, в кювете из нержавеющей стали лежала отделенная от ноги ступня.

Настроение Кларк не улучшилось с тех пор, как я видел ее на набережной у устричной фабрики, но, возможно, такова была ее естественная манера.

– Спасибо, что прибыли, доктор Хантер.

– Все нормально. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем я здесь.

Хотя кое-что в голове у меня зарождалось. Кларк повернулась к Фриарсу, предоставляя возможность объяснять ему. Тот подошел к столу со ступней.

– Узнаете?

– В прошлый раз, когда я ее видел, она была в обуви, но полагаю, что это ступня из устья.

– Не хотите сказать, что об этом думаете?

Озадаченный, я взял из раздатчика пару нетриловых перчаток, натянул на пластыри на руках и подошел к столу. Несмотря на прохладный воздух, в смотровой ощущался кисловатый привкус, подчеркнутый более острым запахом антисептика. Стопа была большой, раздутой и сморщенной – с так называемой «кожей прачки», характерной после пребывания под водой. Грязно-белый трупный жировоск приобрел легкий, почти фиалковый оттенок от краски яркого красного носка. Пальцы – словно бесцветные редиски с погруженными в них желтыми ногтями. Болезненно кривые – состояние, известное как молоткообразное искривление. Видимая поверхность голеностопного сустава – сплошная шишковатая мешанина костной и хрящевой ткани. Это было единственное место, подверженное воздействию окружающей среды и доступное падальщикам. Таранная кость – верхняя часть лодыжки, соединяющаяся с большой и малой берцовыми, обычно гладкая, оказалась изъедена и в ссадинах.

– Ну, как? – поторопил меня Фриарс.

– Не могу сказать ничего такого, что вы уже не знаете. Правая ступня десятого или одиннадцатого на глаз размера. Вероятно, взрослого мужчины, хотя не исключаю крупной женщины. Такого молоткообразного искривления пальцев у юношей, как правило, не встречается, поэтому остается допустить, что это был человек в годах. – Я помолчал, размышляя, что бы еще сказать, и пожал плечами. – Можно добавить, что количество накопленного жировоска и тот факт, что ступня отделилась от ноги, предполагают, что тело достаточно долго находилось в воде.

– Как долго? – спросила Кларк.

– Невозможно определить, просто взглянув. – Кроссовка защищала ступню, что, вероятно, ускоряло формирование жировоска. – Я бы сказал, не меньше четырех недель, но не исключено, что гораздо дольше.

– Продолжайте.

– Признаков травмы нет, только последствия влияния окружающей среды и активности падальщиков. Ничто не говорит о том, что ступню отрезали или отрубили. Остается сделать вывод, что она отделилась естественным образом. Можно взглянуть на рентгеновские снимки?

Фриарс кивнул.

– Только перед этим не сочтите за труд измерить голеностопный сустав.

Я удивленно посмотрел на него. Это же элементарные вещи.

– Разве вы еще не измеряли?

– Сделайте одолжение.

Патологоанатом больше не улыбался. И Кларк тоже. Они наблюдали, как я взял из второй кюветы раздвижной штангенциркуль.

– Надо бы сначала очистить кость от тканей…

– Меряйте, пожалуйста, так. Кость достаточно видна.

Ситуация начинала казаться странной. Я развел штангенциркуль, чтобы расстояние примерно соответствовало ширине таранной кости, свел рожки и прочитал на шкале показание.

– Получилось 4,96 сантиметра.

Я развел рожки шире, чтобы измерить длину кости.

– Не трудитесь, – остановил меня Фриарс и перешел к смотровому столу с телом. – Теперь, если не против, измерьте сустав большой и малой берцовых костей. Разумеется, правой ноги.

Если бы я и без того не догадался, огнестрельная рана в нижней части лица убедила бы меня, что передо мной тело из устья. Одежду с него сняли, и теперь оно лежало обнаженным. Как и ступню, которую я только что исследовал, его основательно вспучило, оно находилось в стадии разложения вспучивания, конечности лишились кистей и ступней. Подверженный воздействию атмосферы и хищников, череп превратился в белесую массу, но огнестрельная рана после того, как отмыли грязь из русла, стала еще заметнее. На груди и торсе имелся разрез патологоанатома, хотя я считал, что внутренние органы настолько разложились, что не могли сообщить дополнительной информации. На глубине в холодной воде их мог защитить трупный жировоск, но я сомневался, что это имело место в данном случае. Защищенные от насекомых и плотоядных одеждой гениталии более или менее сохранились, что облегчало определение биологического пола. Однако общее состояние трупа не позволяло надеяться, что вскрытие окажется информативным.