Мертвые не разговаривают (СИ)

— Слушай, — Андрей огляделся, принюхался. — А ведь вечером тут был небольшой пожар, да?

— Вроде да. Я вышла в смену уже после.

— А когда успели все убрать?

— Обижаете. Мы же не хотим, чтобы нашим гостям было неуютно.

— Да уж, оперативно. Ни следа не осталось.

— Я же говорю – у нас отличный город, отличные люди, — в ее голосе звучала неприкрытая гордость.

Голову кольнуло – и Андрей задержал дыхание, ожидая очередного приступа. Картинка перед глазами дрогнула, размазалась.

— С вами все нормально? — услышал обеспокоенный голос.

— Да–да, — он сжал зубы, глубоко задышал. Приступ прошел. Андрей протер слезящиеся глаза, но зрение по–прежнему не желало возвращаться в норму. Вместо барной стойки и бронзоволосой девушки за ней он видел пустоту. Черное пятно шевелящегося ничто. Андрей моргнул – видение исчезло.

— Может, врача вызвать?

На него пристально смотрели зеленые глаза.

— Я в норме, спасибо. А жителям вашего города уже начинаю завидовать, — он снова натянуто улыбнулся. Улыбка далась непросто. — Можно еще кофе?

— Два?

— Да.

— Уже несу!

Он еще раз набрал номер такси, но снова услышал лишь длинные гудки.

— Нашел подружку? — спросила Настя, когда Андрей вернулся за стол.

— Да. Она сказала, что до Самары ходит автобус и такси.

Плечи Насти расправились.

— И мы уедем? — медленно проговорила она.

— Обязательно!

Конец ночи пролетел заметно быстрее. Настя немного ожила, заулыбалась. Под утро они немного перекусили и покинули мотель. Радиотелефон так и не заработал, до такси дозвониться не удалось.

— Уверен, что сможешь вести машину? — спросила Настя.

— Да. Я аккуратно. Потихоньку. Не пешком же идти. Тем более, может, удастся отбить Вяча.

— Не думаю, — покачала головой девушка, усаживаясь на переднее сидение. — Ему бы несколько дней на процедуры ходить.

— Дома походит. Не нравится мне здесь.

Ехали медленно. Андрей вслушивался в свои ощущения, пытаясь уловить момент нового приступа.

— Он, что, вообще не спит? — Настя указала на дворника в оранжевом жилете. Тот ходил вдоль газонов и что‑то собирал в белый пакет.

— Мы его видели ночью?

— Да. Вот же мужик вкалывает.

До больницы они добрались без происшествий, не сбившись с дороги. Двухэтажное здание производило впечатление скорее детского сада: на прилегающей территории разбросаны цветники и клумбы, а кирпичные стены украшены рисунками из старых, еще советских, мультфильмов.

— Почему везде так не сделать? — улыбнулась Настя. — Понастроят серых стен – и ходи туда, как на плаху. А тут – весело. Наверняка детишкам нравится.

На входе в стационар их встретила неприветливая старушка с ярко–малиновыми волосами. Она с подозрением осмотрела ранних посетителей, выспросила – откуда они, к кому пришли, почему притащились в понедельник утром и отчего не торопятся на работу. Наконец, нарочито громко вздохнув и что‑то пробурчав про зажравшихся москвичей, приказала ожидать в приемном покое.

Вячеслав показался минут через десять. В спортивных штанах, с недовольным выражением на сонном лице. Обожженную правую руку покрывал толстый слой какой‑то мази. Кожа даже сейчас выглядела так, словно все еще дышала жаром. Несколько больших водянистых пузырей, казалось, вот–вот лопнут, расплескав вокруг себя сгустки сукровицы. Брови и волосы Вяча были заметно опалены, но в остальном лицо не особенно пострадало.

— Красавец? — глухо проговорил Вячеслав, видя, как его рассматривают товарищи.

— Что говорят врачи? — спросил Андрей.

— Жить буду. Но первые дни – хреново.

— Болит? — спросила Настя.

— Ничего, справлюсь. Все лучше, чем у того урода.

— Он тоже здесь? — насторожился Андрей.

— Да. Весь в бинтах, как мумия. По–моему, не жилец. Или останется уродом на всю жизнь.

— Он в сознании?

— Вроде нет. Сходи, посмотри.

— Там такая охрана, — усмехнулась Настя.

— Да. Клавдия Ивановна еще та карга.

— Ночью спал? — спросил Андрей.

Вячеслав поморщился.

— Болела, зараза, — приподнял обожженную руку. — Так, подремал чутка.

— Что снилось?

— Дрянь какая‑то. Даже пару волдырей содрал – ворочался, видимо. Весь пододеяльник засрал.

— Что снилось? — стоял на своем Андрей.

— Да не помню я! — вспыхнул Вячеслав. — Какая разница? Сонник, что ли, притащил? В этом клоповнике еще и не то приснится, — он с силой сжал зубы. — Чего пришли‑то?

— Навестить… – неуверенно проговорила Настя.

— Навестили. Дальше что? С дорогой что‑нибудь прояснилось?

— Мы работаем над этим, — сказал Андрей.

— Не забудьте обо мне. И это – в Самару я не ногой. В гробу видал эту командировку. Сразу домой.

— С тобой все нормально?

— Нет, твою мать! — голос Вячеслава опустился до рыка. — Я торчу у черта в заднице и не могу из нее выбраться, а в дополнение к этому веселью поджарился от какого‑то бухого ублюдка! Теперь даже поссать нормально не могу. И в голове как кошки насрали.

— Вяч… – протянула Настя, отступив от него на шаг.

Лицо здоровяка раскраснелось, на лбу выступила толстая вена.

— Извини, — он весь вдруг обмяк, тяжело опустился в стоящее у стены кожаное кресло. — Нервы что‑то шалят.

— Попроси успокоительного, — сказал Андрей. — Только постарайся не спать.

— Почему?

— Вспомни детство. Ты смотрел фильм с Фредди?

— Чего?