Мертвые скажут правду

— Так если бы знать, что он только полезное дело хотел совершить, в виде устранения язвы на теле общества. — с совершенно серьезным видом продолжал разглагольствовать Поливанов. — А вот если он пару девушек по дороге придушил — это сильно меняет дело.

— Вы сколько лет дела расследуете? — спросила я.

— 18 лет, дай Бог памяти. — чуть помявшись, ответил Поливанов.

— И за эти годы так и не научились чувствовать, виновен человек или нет?

— Вы не понимаете, Лизавета… — он замялся, и я торопливо поправила:

— Можно просто Лиза.

— Просто Лиза. — повторил Поливанов. — Но я для вас Виктор Сергеевич, договорились? Я могу интуитивно почувствовать, может данный человек совершить убийство или нет. Ваш супруг, безусловно, держится, как человек виновный. Он ведь хотел вас убить, вы не забыли? Но как можно определить, человек виновен лишь в покушении на убийство, или он давно переступил порог?

Я молчала, и он продолжил:

— Лиза, вы ведь тоже можете не все. Вы понимаете, что девушки мертвы, но не можете сказать, где их тела, и кто их убил.

— Виктор Сергеевич, вы женаты? — перебила я.

— Разведен. А что?

— Смотрите, какой странный у нас разговор, про трупы… Может, о чем-то более приятном побеседуем? Вот мы с вами — одинокие мужчина и женщина. Совершенно свободные. И мы нравимся друг другу… или я ошибаюсь?

— Это не важно. — сухо ответил он. — Сегодня этот разговор преждевременный. У меня не может быть романа с подозреваемой.

— А если завтра будет поздно? — тихо спросила я.

— Не будет! — он невольно вздрогнул. — Не волнуйтесь, с вас не спустят глаз. Обычно людей для наблюдения у меня нет, но тут такой резонанс у дела… — он мрачно усмехнулся. — Словом, вы в полной безопасности.

Мы немного помолчали.

— Кофе, чаю? — наконец, спросила я без особого энтузиазма.

— Нет, мне пора идти. — но он продолжал сидеть. И через пару минут спросил:

— Новый год с кем встречать собираетесь?

— Меня Моргунов приглашал. К себе и призракам.

— А, наш медиум. — без особого энтузиазма откликнулся Поливанов. — А что, он за вами ухаживает?

Первым моим желанием было сказать, что ухаживает медиум за Тамарой. Но я прикусила себе язык и лишь молча пожала плечами. Нет уж, пусть этот хладнокровный гад поревнует немного.

— И что, пойдете к нему? — глядя в сторону, спросил Поливанов.

— Еще не знаю. — честно сказала я. — Он снова начнет уговаривать возобновить сеансы, или на телевидение пойти.

— А почему вы не хотите на телевидение? — наконец заинтересовался следователь.

— Мне не хочется больше перевоплощаться в умерших. — попыталась объяснить я. — Слишком больно, а я, как выяснилось, боли боюсь.

Не знаю, понял ли Поливанов мое объяснение, но больше вопросов задавать не стал. Он поднялся и, буркнув что-то себе под нос, пошел к двери. Уже на пороге остановился и, не оборачиваясь, протянул:

— А все же странно, что на вас не было покушения.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

Глава 20

Следующие два дня Тамара уговаривала меня отпраздновать Новый год с ней и Моргуновым. Клятвенно обещала, что ни она, ни обожаемый Арик ни словом не упомянут убийства, призраков, и уж тем более, даже не заикнуться про телевидение. Идти к ним мне не хотелось, но Тамарка заявила, что тогда для нее лично новогодняя ночь, а значит, и следующий год, будут испорчены. Она все время будет думать, что со мной что-то произошло, что маньяк решил меня похитить, начнет звонить мне, дергаться… словом, какой уж тут праздник.

В результате я согласилась прийти к ним 31 декабря сразу после семи вечера. И теперь уныло сидела перед красиво накрытым столом с салатом Оливье, солеными огурцами, грибами, пышными пирожками и румяными пряниками. Тамара в облегающем блестящем платье буквально порхала по квартире, вся светясь от радости, и притаскивала все новые блюда с какими-то разносолами. Моргунов бегал за ней по пятам, выхватывая из рук тяжелые, на его взгляд, салатницы, и пытался ее усадить, уверяя, что все принесет из кухни сам.

Если до прихода сюда я боялась, что Моргунов начнет клеиться ко мне, то теперь мне было стыдно за беспочвенные подозрения. Медиум так ласково смотрел на Тамару, так трогательно брал ее иногда за руку или приобнимал за талию, что я невольно позавидовала подруге. И от этого почувствовала себя еще хуже.

Отвернувшись в угол, я мрачно думала, что зря я столько лет отказывалась от любви. Надо было развестись, или завести любовника… На что я потратила свои лучшие годы… а может, и последние? Мне не стоило прятаться от жизни, тогда теперь я отмечала бы Новый год с любимым, и не пришлось бы сидеть в гостях у этой милой пары, нарушая их уединение и не давая спокойно насладиться друг другом.

С трудом сдерживая слезы, я пялилась в телевизор, уговаривая себя не думать больше о прошлом. Его все равно не вернуть, время не отмотать назад. Надо, наконец, собраться, и загадать желание: с 1 января начать новую жизнь. Продать машину, нанять адвоката, устроиться на работу…