Мертвые скажут правду

На этот раз и в самом деле мне было смешно. Хотя даже не знаю, от рассказа или от того, что Поливанов, похоже, рассказывал свои байки в основном для меня. Тамара периодически выбегала на кухню за какими-то забытыми тарелочками, Моргунов кидался следом, но Поливанов, казалось, даже не замечал их отсутствия. Извинившись, я вышла в коридор и прислушалась — беседа в комнате стихла, потом заговорил Моргунов, а Поливанов молчал, словно потеряв к беседе всякий интерес. Зато когда я через пару минут вернулась, он вновь оживился и продолжил рассказывать байки.

За милой беседой время летело незаметно, за стол мы решили сесть в половину двенадцатого. До одиннадцати часов мы весело болтали, сидя на диване и креслах, и лишь иногда с вожделением поглядывая на заставленный вкусностями стол.

Наконец, Моргунов скомандовал:

— Дорогие гости, пожалуйте кушать!

Мы чинно расселись за столом. Моргунов начал наваливать закуски Тамаре, а Поливанов галантно ухаживал за мной. Впрочем, как сразу предупредил, из чистой вежливости. Некоторое время мы молча ели, потом неугомонный хозяин захотел сказать тост:

— Скоро пробьют куранты, и мы загадаем желание. Одно, но самое важное на этот год. Мое желание… — он ласково посмотрел на Тамару. — Узнать поближе очаровательную женщину, которую мне недавно подарила судьба. Уверен, это год будет для меня самым счастливым в жизни!

Тамара растрогалась до того, что в уголках глаз показались слезы. Она чуть отвернулась, быстро утерла их и накинулась почему-то на Поливанова:

— А вы ничего не хотите сказать перед боем курантов? — и, встретив его ошеломленный взгляд, агрессивно пояснила: — Скажите что-нибудь приятное Лизе!

— Лизе? — Поливанов явно растерялся. — Ну да… Скажу. Лизавета Петровна! Очень надеюсь, что в будущем году с вас будут сняты все обвинения, и ваше честное имя будет очищено от подозрений!

— Да вы что… — теперь и Моргунов выглядел растерянным. — Какие могут быть подозрения… Это ж Лиза!

Тамара залпом выпила бокал шампанского и заявила, гневно глядя на следователя:

— Не волнуйтесь, я очищу Лизу от ваших подозрений. У меня есть кое-что… на кое-кого. И я завтра же начну действовать!

— Томочка! — укоризненно сказал Моргунов. — Праздник же, не надо об этом! Ты же обещала!

— Ты же обещала! — эхом повторила я, чувствуя, как болью сдавливает виски.

— Ну уж нет. — не сдавалась Тамара. — У меня улики есть, вот! Важные!

— Передайте их мне! — Поливанов выглядел встревоженным. — Прямо сейчас. Тамара Владимировна, будьте же благоразумны!

— Томочка, он прав. — поддержал его Моргунов. — Передай все ему, пусть этим делом занимается полиция. Прошу тебя!

Казалось, на какое-то мгновение Тамара заколебалась. Она растерянно поглядела на Моргунова, затем отвела глаза, немного подумала и решительно сказала:

— Нет, я все узнаю сама. Я докажу вам, на что способна! Лиза… — внезапно обратилась она ко мне. — Если… Если что-то пойдет не так… У меня предчувствие дурное. Лизанька… Ты ведь меня найдешь? Я не останусь навечно там, в лесу?

В ее голосе появились визгливые, истерические нотки:

— Лиза, обещай мне! Обещай, что не оставишь меня одну в темноте!

Я молча смотрела на нее, глотая катящиеся по щекам слезы. В этот момент пробили куранты.

* * *

— Да, жестокий получился спектакль. — Поливанов выглядел сильно обеспокоенным. — Лиза, у вашей подруги в самом деле есть какие-то улики?

Мы сидели у меня дома, перед включенным телевизором, но я, как и прежде, не могла бы сказать, что нам показывали. От Тамары мы уехали сразу после полуночи — находиться в ее обществе я наотрез отказалась. Она извинялась, даже расплакалась, но я была непреклонна — если Поливанов не отвезет меня домой на машине, пойду пешком.

Разумеется, он согласился доставить меня до дома. Тамарка впихнула ему в руки сверток с пирогами и коробку конфет, пыталась было всунуть и шампанское, но руки следователя уже были заняты, а я наотрез отказалась брать у нее хоть что-то.

Когда мы доехали, Поливанов хотел было доставить меня до квартиры и уйти, но, поглядев на мое заплаканное лицо, передумал, и зашел вместе со мной. И вот теперь мы сидели перед поющим телевизором и думали каждый о своем.

— Лиза, вы меня слышите? — окликнул Поливанов.

— Слышу. Да нет у нее никаких улик! — с досадой воскликнула я. — Это она перед Моргуновым выделывается. Вбила себе в голову, что никто не может полюбить ее просто так. Мол, она старая и некрасивая, поэтому, чтобы ее полюбили, должна какой-то талант у себя открыть. Хотела даже в ясновидящие податься, но это сложно. Вот и решила в Холмса поиграть. Мол, вот она какая, умная и бесстрашная. Тем более, ее Артурчик — новое воплощение Конан Дойла, он Холмса должен оценить.

— Артурчик? — смешно поднял брови Поливанов. — Это вы про кого? Про Сергея Васильевича Моргунова, потомственного пролетария?

— Он уже давно не Сергей Васильевич. — усмехнулась я. — Вы что! Он медиум, сэр Артур, не меньше. Вот Тамарка и старается, дурочка. Доказывает, что его достойна.