Мертвые тоже хотят жить (СИ)

Да, ко мне приезжали родители. Не мои, нет. Машкины. И я даже в какой-то степени рада, что эти родители не мои, потому как лично у меня язык бы не повернулся назвать этих двоих родителями. Папа — работник мэрии, мама — владелица косметического салона, достаточно известного в нашем городе. Но это все шелуха, подумаешь, должности, владельцы, ерунда, а вот их отношение к дочери… Это да… это мне повезло, со своими, родными.

Сравнивая родственников, погрузилась в воспоминания о сегодняшнем дне, и в который раз подумала, как же не хватает мне своих родителей — Ольги и Димы, а не этих Алики и Вовы.

— Манюнечка? — холеная невысокая брюнетка в ярком пальто буквально ворвалась в помещение, и если бы не тихий шепот сиделки, то я бы не поняла, что эта, молодо выгладившая женщина — мать Марии.

— Зинаида Алексеевна? Как Манечка? — поцеловав воздух возле моей щеки, она обратила строгий взгляд карих глаз на подобравшуюся баб Зину.

Интересно, почему Зинаида Алексеевна? Почему не спросить у меня?

И пока сиделка отчитывалась о проделанной работе и моих перспективах, я рассматривала «маму». При ближайшем рассмотрении были видны еле уловимые морщины возле глаз и губ, в остальном же лицо женщины неуловимо напоминало маску. Холодную и бесстрастную.

— Мило, — маска развернулась ко мне. — Детка, я конечно рада, что все обошлось, но все же, как тебя угораздило оказаться в той машине? Ты же была с Глебом?

Неопределенно пожав плечами, опустилась ниже, буквально зарываясь в простыни.

— Но ничего, Глеб мальчик ответственный, ты бы видела как он переживал…

Пока «родительница» рассказывала о переживаниях хорошего мальчика, я тихонько вздыхала и поглядывала на дверь. Вот вроде и забота проявлена и участие, но мне почему-то казалось это все ужасно наигранным и ненастоящим.

очередная улыбка на очередную банальность, сказанную «мамой» дрогнула, когда в палату зашел представительный мужчина. Обернувшись на скрип двери, родительница, поджав губы, недовольно произнесла:

— Володя?

Разглядывая вновь прибывшего, отметила невысокий рост, стильную короткую прическу и отлично сшитый костюм, скрывающий небольшой живот. В свою очередь рассмотрев меня, лежачую на кровати, он чуть улыбнулся, и в глазах что-то на мгновение дрогнуло, в следующую же минуту я готова была поклясться, что все это показалось. И улыбка и неизвестная эмоция. Холодные, цепкие глаза стального цвета переместились на посетительницу и еще больше похолодели.

— Алика…

— Сюрприз! — полные губы женщины растянулись в искусственной улыбке. — Ты же не думал, что я брошу дочь в таком состоянии?

— Нет, — мужчина хмыкнул и снова посмотрел на меня. — Значит очнулась. Хорошо. Я уже поговорил с врачом, можно перевозить.

— Куда? — выдохнув, перевела непонимающий взгляд на мать.

— Когда успел? — та приподняла брови и, недовольно процедив, поправила край юбки.

— Видимо пока ты занималась своими делами. И заметь, у меня дел намного больше.

— Да, да, да! — брюнетка закатила глаза. — Знаю я твои дела, постыдился бы.

— Алика! — голос мужчины зазвучал угрожающе.

— А что такого? Манюня взрослая девушка, сама уже невеста.

При звуках моего имени мужчина поморщился:

— Вот именно, взрослая, Мария! Но никак не Манюня! Что за кошачья кличка?

— Манюнечка не против, да детка? — на мне скрестились два взгляда и оба крайне недовольные.

Я же только и смогла, что сжать зубы и едва слышно ими скрипнуть. В голове начинало постукивать, а в горле образовался неприятный горький ком. Мне хотелось прекратить этот балаган, и я не придумала ничего лучше, чем сказать:

— Голова болит.

— Это ты виноват, — тут же взвилась «родительница». — Ты разве не понимаешь, ее нельзя никуда перевозить!

— У Покровского ей будет лучше. Там лучшие…

— Нет! — сжав руками голову, я зажмурилась и тихо прошептала: — Нет…

Только не к Покровскому. Лучшие врачи? Да… Видела я тех врачей. Нет уж.

— Манечка?

— Мария!

— Нет! — распахнув глаза, замотала головой. — Не хочу!

— Мария, ты не понимаешь! Как твой отец я имею…

— Нет! — перебив мужчину, повторила: — Не хочу! Я останусь здесь.

— Это не целесообразно, — мужчина, отец(?), нахмурился и бросил на родительницу недовольный взгляд. — Алика! Там действительно лучше.

— Может быть, но Манечка не хочет.

— А ты и рада?

— Причем тут это? — брюнетка хмыкнула. — Хочет оставаться здесь, пусть остается.

— Здесь? — родитель окинул стены больницы презрительным взглядом. Я тоже решила посмотреть по сторонам. Больница как больница. Стандартная. Крашеные зеленым стены, окно с чуть облупленной белой краской. Моя койка, не очень удобная, но лучше здесь чем у Покровского, и точно лучше здесь, чем на кладбище. Точно лучше здесь, тут Макс, пусть через несколько стен, но почти тут, а значит я уже не одна.

— А что такого? — возмутилась родительница. — Поменять кровать, установить телевизор. Хочет, пусть остается. Да и тебе выгодно…

На последних словах она едко улыбнулась и добавила:

— Ближе к народу.

— Алика… — имя жены мужчина практически прорычал. Или бывшей жены? Ибо жить в таких отношениях… Нет, я бы не смогла. — Хорошо!

— Ты поймешь, что я права. Как только подумаешь.