Мёртвые цветы

После оперы мы отлично провели время в роботизированном ресторане, где, к счастью, весь обслуживающий персонал давно составляли надёжные роботы. Тут уже никакой тебе грубости от высокомерного метрдотеля, никакой путаницы с заказами и вранья, связанного с ленью официантов или поваров. Стандартизированные блюда, приготовленные кухонным агрегатом, были такими вкусными, что я чуть язык не проглотил, как говорится. Без лишних пауз нам подавали заказанные блюда в строго указанном порядке, так что ужин превратился в непрерывный гастрономический марафон. Потом мы с Наташей танцевали под звуки механического оркестра и довольно улыбались друг другу, испытывая одни и те же чувства.

Уж не знаю, что повлияло. То ли моя короткая, но ужасная поездка в деревенскую отсталую глушь. То ли отличный ужин, обеспеченный совершенными и надёжными агрегатами Корпорации. Но в этот вечер я впервые признался Наташе в любви. В ответ она неуверенно улыбнулась и ответила, что тоже испытывает нечто подобное. Я был на седьмом небе от счастья.

По дороге домой я смотрел в окно такси и размышлял о том, что вся моя жизнь верным курсом идёт по пути, который я сам наметил и выбрал. Поставленная цель становилась всё ближе и ближе. Ещё немного – и я навсегда покину эту унылую провинцию, чтобы заблистать с новой силой в Москве с её невероятным техническим развитием и передовой инфраструктурой, на которую равнялись многие города мира. Я был уверен, что новость о переезде сильно порадует Наташу, которая тоже будет счастлива вырваться из затхлого Архангельска.

И после этого она совершенно точно захочет стать моей женой. И мы будем по-настоящему счастливы.

28 августа

В режиме радужного существования я прожил ещё четыре дня, прежде чем из-за горизонта вдруг показались тёмные тучи.

В понедельник я сидел в своём уютном кабинете и с увлечением обрабатывал отчёты, когда внезапно в углу экрана компьютера появился вызов из технического отдела.

– Слушаю, – я был добр сегодня и даже улыбнулся технику Заболотневу, глядящему на меня с экрана.

– Вадим Андреевич, я по поводу роботов.

Мне не понравился его обеспокоенный вид и я тут же нахмурился от нехорошего предчувствия.

– Что случилось, Олег? Авария? Брак?

– Нет, я по поводу тех роботов, которых вы привезли из деревни.

– А что с ними? – я замер, весь превратившись в слух.

– Помните, я вам говорил, что процессоры были слишком сильно повреждены, чтобы что-нибудь с них считать?

– Помню. И что?

– Они и правда были раздроблены на множество кусков. Жёсткий диск пострадал очень сильно. Но у одного из них всё же удалось считать отдельные фрагменты кода.

– Что?! – я выкрикнул против своей воли. – И что ты выяснил?

– Это не весь код, повторюсь. Лишь отдельные фрагменты. Но я увидел в них заплатки.

– Заплатки? – я удивился, потому что ещё не сталкивался с такой терминологией.

– Кто-то внедрился в заводской код и внёс изменения.

Он замолчал, глядя на меня, в то время как я напряжённо раздумывал.

– То есть ты хочешь сказать, что их кто-то перепрограммировал? – я наконец-то прервал молчание.

– Да, кто-то изменил их программу, чтобы роботы покинули свои базы и ушли вслед за теми людьми.

– Но это невозможно! – я был поражён до глубины души. – Программы агрегатов Корпорации не поддаются взлому и корректировке!

– И тем не менее, кто-то это сделал, – пожалуй, в этот момент техник выглядел даже испуганным.

И я разделял его страх. Потому что если по улицам страны ходит кто-то, кто в состоянии переписывать абсолютный заводской код роботов, то это значит…

Меня даже в жар бросило от жуткой мысли, что это всё могло значить. Это обещало нам ужаснейшие последствия! Человек, который может взять под контроль любой агрегат Корпорации и заставить его совершить противоправные действия – это главный враг не только Корпорации, но и всего общества!

И вот это уже попахивало терроризмом и экстремизмом.

Пожалуй, даже если бы грянул гром и десять молний ударили в меня, я не был бы так же поражён, как этой ужасной новостью.

– Как они могли переписать код словами? – я усиленно соображал, что нужно делать дальше, куда кидаться, кого оповещать.

– Что? Словами?! – нервно засмеялся Заболотнев, которому на самом деле было совсем не весело. – Это в принципе невозможно. Код был загружен через опломбированный разъём! Они вскрыли его и ввели в машину корректирующий патч! Заплатку!

– Но опломбированный разъём невозможно вскрыть! Ведь там закодированная магнитная пломба!

– Значит, они раскодировали её.

У меня затряслись руки.

– Кабели, которыми роботы на заводе подключаются к «матери», чтобы в них заложили нужные программы, имеют уникальные характеристики и не продаются в магазине, – наверно, в этот момент я в первую очередь пытался убедить самого себя. – Невозможно подключить к роботу какие-либо другие кабели. Мало того, за их распространение предусмотрен такой огромный срок, что никто из преступников никогда не брался совершить подобное. К тому же, каждый такой кабель входит в строгий реестр и не может быть просто вынесен за пределы завода.