Мертвые уши. Конспект поэмы

Все мешанина и неразбериха, и еще – большая бойкость азиатского ума, наблюдаемого, впрочем, чаще всего в гораздо более теплом климате.

Жалею только о том, что в наших палестинах нельзя круглый год носить одну только рубаху до пола на совершенно голом теле – в этом случае обеспечивается неплохое и постоянное проветривание скрытых достоинств.

О делах

– Ну, как там наши дела? – спросил бы я высокое начальство, кладя руку ему на колено, пытливо смотря ему в очи, в надежде на скорый и убедительный ответ. Отвлекаясь на мгновение, замечу, что я не всякому начальству кладу руку на колено. Я кладу ее только тому начальству, которое мне симпатично, ибо я пока не вижу иного способа выразить эту внезапно возникшую симпатию. Я даже предлагаю ввести сей жест в обязательное собрание жестов, принятых в отношении делегатов и депутатов. Это очень удобно: положил – симпатия, положил – еще одна.

И потом, это все упрощает. Услышав от начальства ответ: «Хреново!», например, я бы немедленно убрал свою руку с его колена и мягко откинулся бы на кресло, выразив таким образом изменение своего отношения к нему из-за подобного взгляда на нашу историческую перспективу.

О новейшей истории

Терпеть не могу предвыборное роение.

Все возбуждены и крутятся вокруг матки.

Дела нет, но при нем всегда кто-то есть. Выборы, встречи, вопросы, опросы.

Вопросы всегда одни и те же: пенсии, продукты, подъезды, канализация, дороги.

Есть, правда, и идиотские: «На кого вы нас покинете?», «Как ваше здоровье?» и «Что там в Ираке?».

И количество вопросов с годами только растет. Почему-то это обстоятельство опрашивающих радует.

Знаете, чем Россия отличается от паровоза?

Тот пары спускает, а Россия пары перепускает.

И бродят они по внутренним лабиринтам.

Так что задача тут только одна: вырыть новые лабиринты.

И поглубже.

Чтоб лет на десять хватило.

Никто же не хочет остаться в памяти потомков.

Наоборот, все хотят из этой памяти как можно быстрей исчезнуть. Чтоб даже лица забыли.

Вот она – новейшая история.

О плохом в его жизни

Мощные надавливания на голову в самом начале детства, повлекшие затем помятие указанной головы, могут закончиться тем, что человека назначат в цари в сильной надежде на то, что все плохое в его жизни уже было.

О радетеле

Безо всякого усилия, без малейшего уродливого напряжения каких-либо сухожилий или мускулов на лице своем или же на теле должен заявить: я всегда восходил от первоисточника данного явления.

Под явлением здесь надо понимать явление нам радетеля в образе думающего спасителя, что выгодно отличает его от спасителя не думающего, брякающего что попало.

Последняя мысль, которую позволено нам донести: подлунный мир, оставленный ему в награду, далек от совершенства и ему предстоит избавить нас от тех козявок, что мешают нам глубоко и благочестиво дышать.

Об авокадо

Все наши движения в политике и экономике связаны с едой, с желанием отхватить, оттащить в сторону и там сожрать. Недавно я видел представителя нашей культуры. Она теперь тоже связана с едой.

У него в глазах стояли склеротические слезы. Он, бедняга, не держит свою собственную мысль. Она от него удирает, ускользает, как живая. Он не может ее додумать и договорить – взор отуманен, ум одурманен, дыхание нечисто.

Ясно, что в детстве он не пробовал авокадо – прекрасное очистительное средство.

Или не ел натощак сырой тыквы. Может быть, ему следует питаться соком репы, стручковой фасоли, шпината, салата ромэн, дынного дерева, хрена и моркови?

Может, нашим деятелям стоит вообще перейти на растительную пищу, чтобы сделать наши политические, культурные и экономические роды как можно более естественными, без огромного количества крови и околоплодных вод?

О камне

Всякий чиновник должен изваять что– либо в камне. Ибо только камень способен придать достаточно ясности всей прожитой чиновником жизни.

Полученная фигура должна быть и объемной, и назидательной.

Она должна утолять все возрастающую жажду знаний призретого населения.

О моем воображении

Ах, если б не мое богатое воображение! Оно меня переносит то туда, то сюда, и я вижу то то, то это. И у этого я вижу то, а у того – это. К примеру, я вижу генеалогическое древо, источенное червями. Или я вижу обезумевших повитух, пустившихся в пляс. И все это в связи с нарождением нового. У нас так нарождается новое. У него уже есть голова и ладони. Скоро нам покажут и задние ноги.

А потом у него отвалится хвост.

О покойном члене

Хотелось бы начать так: «Параллель эта была проведена здесь, собственно, для того, чтобы дать остыть слишком горячему обращению…» – затем следовало бы перечислить все заслуги покойного члена (Законодательного собрания), перемежая их словами: «перенесенные им страдания» и «томительность печального заточения», а закончить хорошо бы так: «Он не выдержал перемен, кои произошли с быстротой молнии!»

Об отступлении