Мертвые видят день

Глядя на нее, не в силах оторвать глаз от нее, быстро опустившейся на диванчик, я опустился, сел быстро на краешек стула.

– Так что ты делаешь здесь?

– Я? Я – все, вот почту всем приношу, мы тут все друг другу помогаем, тут пожилых людей много, им уже трудно самим на почту ходить, ну я хожу, разношу – газеты, журналы…

– Газеты? Какие газеты?

– Разные. Каждый раз разные и разных лет газеты и журналы приходят, так странно, не угадаешь – один раз недавние – тридцатых годов, другой – двадцатых, иногда даже совсем старые – еще прошлого века приходят, разные, из разных стран, но почему-то все понятно, и всем разные приходят. Знаешь, как все читают.

– А письма?

– И письма, иногда приходят, но всегда не по адресу, каким-то другим людям, но все равно, беру и разношу – не только я, если письма приходят, обычно тоже их берут, хоть они и другие, чужие, но все равно берут, некоторые читают.

Она блеснула глазами.

– Тут рядом на этаже пожилые люди живут – профессор с женой. Сначала был один в квартире, очень скучал, а потом как-то раз – представляешь – приходит вечером домой – а там жена. Они такие счастливые теперь…

Она быстро откинула волосы с плеч.

– А на первом этаже в соседнем доме двое молодых с сыном – ему пять лет – живут, такой мальчишка классный, я чуть ни каждый день к ним захожу. Пацан такой – всем интересуется, рисует, книжки читает, расспрашивает меня и всех обо всем, наверно, уже все книжки, какие можно, прочитал. Но не растет.

– Как это?

– Ну так, они уже несколько лет здесь живут, он все новое узнает, читает, умным становится – но не растет. Не меняется ничего, все время ему пять лет. – Она покрутила головой. – Но они дни рождения все равно празднуют.

– И каждый раз поздравляют его с пятилетием?

– Не знаю, но празднуют, весело, продукты специально где-то достают, даже торт, я один раз была…

Она озабоченно покрутила головой.

– Иногда бомбят, но редко. Бомбоубежищ нет, просто сидим в скверике и ждем. Но если квартиру разбомбят, то ничего, всегда можно переселиться, незанятых квартир много, и в каждой какая-никакая обстановка есть, так что ничего, не сильно достает.

– Кто бомбит?

– Не знаю, просто прилетают самолеты и бомбят. Но редко.

Она тряханула головой снова.

– Тут дети есть, у них школы, конечно, нет, но старички собирают всех, рассказывают обо всем, об истории, кому интересно, математике учат.

– И дети не взрослеют?

– Нет. Но то, чему учат, знают, не забывают.

Она, блестя глазами, улыбнулась.

– И книги есть. Во многих квартирах есть книги – с самого начала стоят на полках, и библиотека есть, можно записаться. Там женщина выдает книги и всегда строго следит, чтобы вовремя отдавали. Даже на дом приходит.

– Книги те же, что там были?

– Те, что были, но есть и какие-то другие, не знаю, не пойму, из какой жизни, но все интересные такие, очень интересные. И кинотеатр есть, его, правда, наполовину разбомбили, и проекционный аппарат разбитый, его тут несколько человек все время чинят, но никак не могут починить, а вообще фильмы, коробки с фильмами есть, я знаю людей, которые когда-то еще тут в кино фильмы видели.

– Так и ты…

– Я… Я с девчонками – тут живут, недалеко – помогаю, газеты, продукты старичкам разношу. Иногда просто сидим, разговариваем – как вообще, что у кого было… Тут иногда сидим в скверике, или у них, или у меня. Они все разные, кто откуда – ты увидишь.

Она, быстро наклонившись, положила свои руки на мои руки, – ты же теперь всегда, все время здесь будешь?

– Да, конечно, да…

– А ты… – она быстро посмотрела на меня, – ты ведь тоже, с тобой же тоже что-то… ты воевал?

Сжимая ее руки своими руками, я кивнул.

– Да, воевал, но это… Не хочу об этом.

– Да-да, не надо, я не хочу, я не смогу слушать. – Она, просияв, вскочила. – Давай старичков, соседей в гости позовем – у меня печенье сухое есть, и даже чай есть – морковный…

Поняв, что до сих пор зажато держу подмышкой кулек, отмерев, я поспешно достал, вытащил его.

– А у меня сушеный хлеб и сахар – десять кусков.

Блеснув глазами, счастливая, она засмеялась. – Здорово, как здорово, здорово. – Словно не зная, что делать, она вновь быстро села на диванчик, – сейчас еще немного посидим – и позовем.

Глупые, молчащие, сжав руки друг друга, мы сидели, наклоняясь друг к другу.

Словно вдруг что-то вспомнив, она вскинула на меня разом заблестевшие глаза.

– Тут вороны есть – в сквере. Я как-то сидела, ну то есть мы с девчонками сидели, а потом девчонки ушли, а я осталась, чего-то захотелось мне одной посидеть – а они вдруг как закаркают – представляешь, я на скамейке сижу и смотрю – напротив меня, на дереве, на ветках – огромные черные вороны. Понимаешь – я одна – и вороны. – Она быстро покрутила головой – Это я сейчас успокоилась, раньше я думать, спать не могла, с ума сходила – как ты там, что с тобой, я сумасшедшая была, я не жила, я сама не знала, как я здесь живу, я…