Мертвые воды Московского моря

Во-первых, это значило, что Жюли не догадалась, куда подевался ее паспорт, – иначе бы не стала прятаться от детектива. Во-вторых, она именно пряталась: хотела, чтобы детектив считал ее убывшей из города Москвы в город Париж и тем самым перестал совать нос в ее дела.

Ну что ж, Жюли есть что скрывать, и это уже не ново, но приятно лишний раз получить подтверждение в правильности своих догадок. Все эти покушения послужили для нее прекрасным поводом торопиться с отъездом, и она утверждала, что никаких бумаг для получения наследства оформлять не станет. Однако Жюли находилась в Москве уже десять дней, а бумаг-то с нее требовалось – всего лишь доказательство ее супружества с Афанасием Карачаевым. Для этого нужно было только перевести на русский ее документ о браке – насколько Алексей знал, во Франции таким документом служит «семейная книжка», он видел такую у Ксюшки. Действительно, небольшая книжица, в которой находятся все сведения о регистрации брака, а затем идут выдержки из закона о правах и обязанностях супругов. Жюли требовалось сделать заверенный перевод и, кажется, поставить на него печать то ли МИДа, то ли Минюста, то ли еще чего. Печать сама по себе значения не имела – важен был лишь факт, что дело это отнюдь не хитрое и десяти дней для него более чем достаточно. После чего Жюли стоило только отдать данную бумаженцию нотариусу, и ее права на наследование таким образом легко и непринужденно узаконены. Беда ж заключалась в том, что нотариусы связаны клятвой хранить тайну клиентов, и никаких левых подходов к этой братии у Алексея не имелось. Придется ждать истечения срока на открытие наследства, а срок ему в шесть месяцев, из которых истекли только неполных два.

Что ж до самих покушений, то их Алексей под сомнение не ставил: крайне маловероятно, что Жюли могла саму себя ранить ножом (ножа на месте покушения не обнаружилось), а уж саму себя связать она точно никак не могла. Из этого следовало, что на Жюли и впрямь покушались, и Алексей пока не представлял, кто именно.

Либо надо предположить, что у Жюли есть сообщник, который и устроил мнимые покушения, чтобы отвести от нее подозрения. И чтобы у Жюли появился вполне достоверный повод поторопиться с отъездом – подальше от детектива и милиции. И сообщник этот, без сомнения, мог только быть тем самым «новым русским», которого обрисовал Реми: тот, кто «организовал» для Жюли французские документы; тот, кто дальним прицелом имеет наследство Карачаева.

В ее телефоне, между прочим, номер детектива стоял под номером 2. А кто под номером 1? Ну конечно же, самый первый, самый главный для Жюли человек: ее сообщник!

Из чего, между прочим, следовало, что…

Болван! Как это он раньше не сообразил! Конечно же, если сообщник существует, то Жюли, попав сейчас в непредвиденные затруднения с пропавшим паспортом, к нему кинется! Она ведь решила не ставить детектива в известность о задержке в Москве и убеждена, что Кисанов считает ее уже убывшей во Францию. Так что теперь Жюли уверена, что за ней больше никто не следит!

В этот момент зазвонил телефон, и Алексей Кисанов был проинформирован о том, что Жюли Лафарж явилась в милицию подавать заявление о пропаже паспорта.

Бегом! Скорее! Если она собирается встретиться со своим сообщником (или, точнее, инициатором всей аферы, которому Жюли была сообщницей), то еще не поздно их подловить! Кис рванул из дома, завел свою «Ниву» и вскоре занял пост напротив отделения милиции, где находилась Жюли.

Вышла она оттуда не скоро: мужики ее лихо проволокитили, как и обещали. Рабочий день уже заканчивался, о поездке в консульство не могло быть и речи. Ну, Жюли, давай, у тебя весь вечер свободен, поезжай к своему опекуну и благотворителю! Пожалуйся ему, посоветуйся, поругай российскую бюрократию, – молодой девице нужна поддержка и руководящая рука! Давай, милая, приведи меня прямо к нему!

Жюли поехала домой, на карачаевскую квартиру. Кис был жестоко разочарован. Просто жесточайше. Они созвонились по телефону? Они столь осторожны и предусмотрительны? Или Кис вообще выдумал это «новорусское» лицо, и Жюли это Жюли, и никакого отношения к убийству и наследству Афанасия она не имеет, а Кис, будучи не в силах найти разгадку этому преступлению, цепляется за последний бред?

Эта неудача немного отрезвила его утреннюю эйфорию, в которой ему казалось, что он сумел обложить Жюли силками и не далее чем к концу дня найдет ответ на все вопросы. И снова перед ним встал уже не новый, но центральный вопрос: все-таки Жюли Лафарж самозванка или нет?

Количество, как известно, переходит в качество. И если одна деталька, одно сомнение, одно подозрение – ничто, то хорошенький их комплекс вполне тянул на аргумент. И на этот раз у Алексея появилось ощущение, что все элементы, все кусочки пазла собрались наконец до кучи, все в полном комплекте, – оставалось только пошевелить мозгами и найти для каждого из них единственно правильное место.

Ну что ж, будем шевелить мозгами.