Мертвые воды Московского моря

Ксюша утверждала категорически: произношение Жюли свидетельствовало о том, что она выросла не во Франции. Жюли, помнится, лихо оспорила это мнение, приведя в пример говоры, в изобилии встречающиеся в русском языке: «Мнение вашей подруги – не доказательство. Она сама говорит как иностранка и судить не может. И здесь русские, посмотрите: чуть не каждый говорит с каким-нибудь акцентом! Вы же по этой причине не станете подозревать их в том, что они иностранцы?»

Да, но ведь Жюли сама говорит «как иностранка» по-русски! Она выросла во Франции. Как же она, следуя ее собственной логике, может отличить многообразие русских акцентов и говоров в таком случае?! Вот Саша не берется судить о выговоре французов с их диалектами, потому что ее нетренированное ухо (причем музыкальное, прошу заметить, в отличие от Жю­ли!) их почти не ловит. В таком случае, если Жюли и впрямь всего лишь второй раз в Москве, то и она «судить не может»! Тем более что у нее нет слуха!

Зато ее русский всем хорош и правилен… Она почти не искала слова, лишь изредка оговариваясь – только речь ее была очень медленной… Да, странная, замедленная интонация, словно нараспев, как учат говорить заик… Французы говорят страшно быстро, к слову. Откуда у нее это? Она заика? И старается это не выдать? Или чего-то другого не выдать… Например, присущую ей интонацию речи… Родной речи! То есть интонацию русского из России, потому что русские, выросшие в Америке или Европе, говорят иначе – и в первую очередь интонационно иначе! Подделать эту интонацию она не сумела, но зато родную замаскировала?!

А стоит только вспомнить, как она на кладбище пакетик подстелила под попу, садясь на могильную плиту! Нет, дело не в том, что подстелила, – дело в том, что этот пакетик обнаружился в ее сумке! Ну кто еще в этом мире носит с собой пакетики на всякий случай? Французу и в голову не придет – нет там ни магазина, ни даже просто лотка, где бы вам не положили товар в пластиковую сумочку. Ну, нет как класс! Носить с собой пакетик на всякий случай – типично русская привычка, и она могла сформироваться только в России!

…А вот еще: как быстро она освоилась с ловлей тачек на московских улицах. Кто ее научил? По своим визитам во Францию Алексей знал, что французу, если речь идет о пределах города (а не о дальних трассах), и в голову не придет голосовать на дороге. Он просто не поднимет руку останавливающим жестом, если только не увидит такси. И этот французский менталитет не соответствовал менталитету Жюли, лихо стопанувшей первую же тачку. Да к тому же она с водилой явно торговалась. Но откуда же настоящей иностранке знать, каков реальный уровень цен, – чтобы торговаться?! Причем она, несмотря на предложение детектива, от его помощи отказалась. И очень самостоятельно, вовсе не как настоящая иностранка, отправилась на проезжую часть голосовать… Научилась в свой прошлый приезд в Москву? Но помилуйте, каким образом? Тогда был жив Афанасий, и тогда все проблемы извоза решались при помощи его «БМВ»…

А ее самостоятельность в хождениях по инстанциям? В них она тоже отказалась от помощи детектива, она повсюду пошла, как большая, – а в чужой стране все мы как дети! Реми и тот, приезжая в Россию, чуть не за ручку с Ксюшей ходил, не зная, куда ступить и как сказать.

А вот еще, еще! Помнится, Алексей к ней пришел: Жюли была ему отнюдь не рада, что легко читалось по ее лицу. Однако она не торговалась, впустила его в квартиру. И даже предложила что-нибудь выпить – от кофе до крепких напитков. Вот она, ошибка: какой француз предложит вам крепкие напитки в неурочный час? У них же все расписано, все по часам: есть время для чая, есть время для виски, есть время для коньяка! Кис достаточно часто бывал во Франции, чтобы знать такие вещи.

Впрочем, важно не то, что бывал , – важно то, что живал . То есть бывал он там не туристом, а жил в семье Реми и Ксюшки и с ними принимал гостей, с ними ходил к их друзьям – и оттого видел эту жизнь изнутри, со всеми ее примочками и прелестями… А вот наша Жюли, похоже, там не живала , а именно бывала , и оттого не знает множество нюансов, крохотулечных мелочей, ее выдающих, – при том, что девица она весьма осторожная…

Крайне осторожная – стоит вспомнить, к примеру, ее добросовестную поездку на кладбище с часовым сидением на могиле: подстраховкой на случай слежки, пониманием, что внезапное появление в Москве вдовы Афанасия Карачаева вызовет самое пристальное внимание…

Но никакая предусмотрительность не заменит тех знаний и привычек, которые впитываются вместе с воздухом страны, вырастившей тебя. А у Жюли оказалось об этой стране еще меньше знаний, чем у Алексея Кисанова.

Ну, конечно.

Ну, вот оно что.

Ну, теперь все понятно.

Жюли никакая не француженка. Жюли – это просто Юля, Юля из России, и все остальное – вранье, легенда!

Но добросовестный Кис желал превратить девяносто девять процентов своей уверенности во все сто и потому снова позвонил Реми.