Мертвые, вставайте!

– Конечно, – согласился Вандузлер, пожимая плечами, – ну и что с того? Матфей, Матиас… Люсьен, Лука… что так, что эдак. А мне приятно. На старости лет я окружен евангелистами. Где же четвертый? Да нигде. Что же получается?… Машина о трех колесах, телега о трех лошадях. Правда забавно.

– Забавно? Потому что она опрокинется в канаву? – спросил Марк раздраженно.

– Нет, – сказал Вандузлер. – Потому что она никогда не едет туда, куда хочется, туда, куда нужно. Она непредсказуема. Вот что забавно. Не так ли, святой Матфей?

– Как вам угодно, – вздохнул Матиас, стискивая руки. – Во всяком случае, я не превращусь от этого в ангела.

– Прости, – сказал Вандузлер, – а что общего у евангелиста с ангелом? Но хватит об этом. Вечером у соседки будет дружеская вечеринка. У восточной соседки. Похоже, она частенько устраивает вечеринки. Любит повеселиться. Я принял приглашение и сказал, что мы придем вчетвером.

– Дружеская вечеринка? – возмутился Люсь-ен. – Ни за что. Бумажные стаканчики, кислое белое вино и картонные тарелки, полные всякой соленой ерунды. Ни за что. Даже сидя в дерьме, слышите меня, комиссар, и особенно сидя в дерьме, – ни за что. Даже на вашей хромой колеснице о трех лошадях – ни за что. Либо роскошный прием, либо ничего. Либо дерьмо, либо величие, и никаких компромиссов, никаких переходов. Никакой золотой середины. В золотой середине я теряюсь и впадаю в тоску.

– Это не у нее дома, – сказал Вандузлер. – У нее есть ресторан «Бочка» здесь неподалеку. Ей приятно угостить вас стаканчиком. Что тут плохого? Эта Жюльет с Востока стоит того, чтобы на нее взглянуть, а ее брат служит в издательстве. Может и пригодиться. А главное, там будет София Симеонидис с мужем. Они всегда приходят. И мне интересно на них посмотреть.

– София дружна с соседкой?

– Очень.

– Смычка между Восточным и Западным фронтом, – объявил Люсьен. – Мы рискуем попасть в клещи, нужен прорыв. Черт с ними, со стаканчиками.

– Вечером решим, – сказал Марк, которого утомляли изменчивые и настойчивые желания крестного. Чего добивается старина Вандузлер? Хочет отвлечься от своих мыслей? Или начать расследование? Да ведь оно закончилось, так и не начавшись.

– Тебе же сказали, что под деревом ничего нет, – напомнил Марк. – Забудь ты про эту вечеринку.

– Не вижу никакой связи, – сказал Вандузлер.

– Прости, но ты отлично ее видишь. Тебе хочется искать. Что угодно и где угодно, лишь бы искать.

– Ну и что?

– А то, что не выдумывай то, чего нет, только потому, что потерял то, что есть. Мы пошли закапывать.

11

Как бы то ни было, но в девять вечера Вандузлер увидел, как евангелисты пришли в «Бочку». Закопав траншею и переодевшись, они явились туда улыбающиеся и причесанные. «Записались добровольцами», – шепнул Люсьен на ухо комиссару. Жюльет приготовила ужин на двадцать пять персон и закрыла ресторан для публики. На самом деле вечеринка удалась: Жюльет, расхаживая между столиками, сказала Вандузлеру, что все три его племянника совсем недурны собой, а тот передал сообщение, приукрасив его. Что немедленно заставило Люсьена переменить мнение обо всем происходящем, Марк оценил комплимент, как, вероятно, и Матиас, хотя он хранил молчание.

Вандузлер объяснял Жюльет, что только один из трех – его племянник, тот, что в черном с золотом и серебром, но Жюльет не интересовали технические и семейные подробности. Она была из тех женщин, что смеются прежде, чем узнают конец истории. Так что смеялась она часто, и это нравилось Матиасу. Чудесный смех. Она напоминала ему его старшую сестру. Она помогала официанту разносить блюда и редко сидела на месте, скорее по природной склонности, чем по необходимости. София Симеонидис, напротив, была сама степенность. Изредка она поглядывала на троих землекопов и улыбалась. Рядом с ней восседал ее муж. Взгляд Вандузлера задержался на нем, и Марк пытался понять, что он, собственно, надеялся обнаружить. Вандузлер часто притворялся. Делал вид, будто что-то нашел. Привычка полицейского.

Матиас наблюдал за Жюльет. Время от времени она о чем-то перешептывалась с Софией. Казалось, обе они прекрасно проводят время. Люсьену вдруг захотелось узнать, без всякой цели, есть ли у Жюльет друг, спутник жизни или кто-нибудь в этом роде. Поскольку он пил много вина, снискавшего его милость, ему показалось, что проще всего задать этот вопрос напрямик. Что он и сделал. И рассмешил Жюльет, которая сказала, что и сама не знает, как эта участь ее миновала. Так или иначе, но она одна-одинешенька. И это ее веселило. Легкий характер, подумал Марк, и позавидовал ей. Хотел бы и он так уметь. Он так не умел, но зато понял, что своим названием ресторан обязан форме двери, ведущей в подвал: ее каменные косяки были выгнутыми, чтобы пропускать большие бочки. Музейный экземпляр. Тысяча семьсот тридцать второй год, если верить дате, вырезанной на перекрытии. Интересно было бы заглянуть и в сам подвал. Если наступление на Восточном фронте не захлебнется, ему еще представится такой случай.