Мертвые, вставайте!

Скатывая свой ковер, чтобы отнести его к себе, Люсьен пробормотал, что расстановка действующих сил на участке все более осложняется, при том что Западный фронт трагически лишился одной из главных защитниц, оставившей на посту только сомнительного мужа, в то время как Восточный фронт, и без того утяжеленный переходом Матиаса в бочку, получил теперь подкрепление в виде новой союзницы, с ребенком в придачу. Новая союзница, первоначально предназначавшаяся для защиты Западного фронта, временно удерживалась в нейтральной зоне, а теперь укрылась в Восточном окопе.

– Тебя твоя чертова Первая мировая превратила в психа, – спросил его Марк, – или ты говоришь на птичьем языке, потому что жалеешь об уходе Александры?

– Я не говорю на птичьем языке, – возразил Люсьен, – я сворачиваю ковер и комментирую происходящее. Леке – она разрешила называть ее Леке – собиралась уехать отсюда, а на деле остается в двух шагах. В двух шагах от дядюшки Пьера и в двух шагах от эпицентра драмы. Чего она добивается? Если только, конечно, – сказал он, выпрямляясь с ковром под мышкой, – подготовка операции «Восточный флигель» – не твоих рук дело.

– С чего бы мне ее готовить? – спросил Марк, переходя к обороне.

– Чтобы удержать Леке на виду или на расстоянии вытянутой руки, как тебе больше нравится. Склоняюсь ко второму варианту. В любом случае, мои поздравления. Номер удался.

– Люсьен, ты действуешь мне на нервы.

– Почему? Ты ее хочешь, и, представь себе, это заметно. Но остерегись, ты обломаешь себе зубы. Ты забываешь, что мы в дерьме. Все в дерьме. А когда ты в дерьме, то случается и поскользнуться, может и занести. Нужно двигаться шажок за шажком, осторожно, почти на четвереньках. И уж никак не мчаться на всех парах. Не то чтобы я считал, что бедняге, увязшему в окопной грязи, не нужны развлечения. Напротив. Но Лекс слишком красива, слишком привлекательна и умна, чтобы надеяться, что все ограничится простым развлечением. Ты не развлекаться будешь, ты рискуешь ее полюбить. А это катастрофа, Марк, катастрофа.

– Но почему катастрофа, дурацкий ты солдат?

– А потому, набитый рыцарской любовью дурак, что ты, как и я, догадываешься – Лекс с ее мальчуганом бросили. Или нечто в этом роде. И вот, как дурацкий сеньор на боевом коне, ты баюкаешь себя сказками, что сердце ее пустует и крепость можно занимать. Глубоко заблуждаешься, позволь тебе сказать.

– Слушай хорошенько, окопный кретин. О пустоте мне известно побольше твоего. И пустота занимает больше места, чем любая полнота.

– Странная прозорливость со стороны тыловой крысы, – сказал Люсьен. – Ты, Марк, не дурак.

– Тебя это, возможно, удивляет?

– Ничуть. Я наводил справки.

– Короче, – сказал Марк, – я устроил Александру во флигеле не для того, чтобы иметь возможность на нее наброситься. Даже если меня к ней влечет. Да и кого бы не влекло?

– Матиаса, – сказал Люсьен, подняв палец. – Матиаса влечет к прекрасной и отважной Жюльет.

– А тебя?

– Я? Я уже говорил тебе, я продвигаюсь медленно и комментирую. Это все. Пока.

– Врешь.

– Возможно. Я и в самом деле не такой уж бесчувственный и не совсем лишен предупредительности. Например, я предложил Александре забрать с собой во флигель мой ковер еще на некоторое время, если ей хочется. Ответ: ей плевать.

– Ну еще бы. Ей и без твоего ковра есть о чем подумать, не считая пустоты. И если хочешь знать, почему я предпочитаю, чтобы она оставалась неподалеку, то как раз потому, что мне не нравится направление мыслей инспектора Легенека и моего крестного. Эти двое вместе удят рыбку. На послезавтра Лекс снова вызвана на допрос. Тогда нам лучше, если что, держаться поблизости.

– Играешь в благородного рыцаря, точно, Марк? Хоть и без коня? А если Легенек не так уж и не прав? Тебе это не приходило в голову?

– Разумеется.

– И что?

– И меня это здорово беспокоит. Есть кое-что, в чем мне все-таки хотелось бы разобраться.

– И ты рассчитываешь, что у тебя получится?

Марк пожал плечами.

– Почему бы и нет? Я попросил ее зайти сюда, когда она устроится во флигеле. С коварной задней мыслью расспросить ее о том, что меня так тревожит. Что скажешь?

– Смело и не слишком любезно, но наступление может оказаться интересным. Могу я присутствовать?

– При одном условии: цветок в винтовке, и помалкивай.

– Если тебе так легче, – сказал Люсьен.

22

Александра бросила три куска сахара в свою кружку чая. Матиас, Люсьен и Марк слушали ее рассказ о том, как Жюльет сказала ей невзначай, что ищет жильца для своего флигеля, и вот теперь у Кирилла славная комната и все в доме красиво и светло, ей там легко дышится, полно книг на все случаи бессонницы и из окон видны цветы, а Кирилл любит цветы. Жюльет отвела Кирилла в «Бочку», чтобы готовить пирожные. Послезавтра, в понедельник, он пойдет в свою новую школу. А она пойдет в комиссариат. Александра нахмурила брови. Чего хочет от нее Легенек? Она уже все сказала.