Мертвые звезды

Игорь пытался отвлечься, запустил программу технической диагностики — но цифры и буквы на экране выглядели бессмысленным набором символов. Не оставляла мысль: убийца придёт не в лабораторию, убийца придёт сюда. Откроет снаружи люк и сразу выстрелит.

Что такое газовый резак против разнёсшего голову Насте Чистовой… — как там его называл Орлов? Да, мини-фугас… Смешно надеяться на благополучный исход схватки. И теперь его, Игоря, мозги поплывут по пультовой, повиснут в проклятой невесомости…

Показалось? Или действительно раздался негромкий звук в коридоре?

Игорь замер, вслушиваясь. Рукоять резака скользила во вспотевшей ладони. Галлюцинации, слуховые галлюцинации, — убеждал он себя. И сам себе не верил.

Вновь звук — на грани восприятия, еле слышный. Лючок, наверняка это открылся технический лючок… Если ещё промедлить, будет поздно.

Счёт пошёл на секунды. Игорь заранее включил резак, нажал клавишу, снимавшую блокировку входного люка — последовавший негромкий лязг показался оглушительным, разнёсшимся по всей притихшей станции. Тут же, не теряя ни доли мгновения, Игорь мощным толчком распрямил ноги: одним и тем же движением распахнул люк и вылетел в коридор живой торпедой — трюк, возможный лишь в невесомости.

У лючка — никого. Закрыт, как и положено. Игорь повёл резаком вправо-влево, словно тусклым факелом — опять никого. Хотел обернуться, и…

Страшный удар по затылку швырнул его вперёд. После такого удара тело должно бы рухнуть, и замереть неподвижно — надолго, а то и навсегда.

Игорь Звёздный не рухнул — летел и летел по коридору, так и не выпустив из руки работающий резак. Невесомость…

Глава шестая. Знаете, каким он парнем был?

— Мы же ещё не знаем, сколько таких планет, похожих на Землю! А их, может, миллионы! И везде живут существа! И будем летать друг к другу. И получится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.

— Жениться, что ли, друг на дружке будете?

В. Шукшин, «Космос, нервная система и шмат сала»

Где-то и когда-то, без места и времени

Вначале была боль.

Дикая.

Кошмарная.

Непредставимая.

Никаких иных ощущений — ни осязательных, ни звуковых, ни визуальных. Лишь Её Величество Боль. Безбрежный огненный океан, в котором плавал не Игорь Проскуряков — но некий фантом, смутно сознающий, что должно быть, что возможно и иное, вне боли, существование, — но толком не помнящий о своём безболезненном бытии.

Потом — так ничего и не вспомнив о прежней жизни — он понял, что умер. Умер и превратился в ЭТО. В огромный и корчащийся сгусток раскалённый плазмы. Тут же откуда-то родилось не слово — слова все сгорели в океане пламени, вместе с тем, чем их надлежит произносить и слушать, — родилось понятие: звезда. Он — звезда. Он умер и стал звездой. Так и бывает, со всеми и всегда, и нечего ломать голову: что ждёт там, в конце туннеля между миром живых и миром мёртвых. Не напрягайте мозг, просто поднимите взгляд к ночному небу. Над вами кладбище. Над вами мириады умерших, сгорающих в адском пламени посреди мёртвой чёрной пустоты. Сгорающих и вопящих от дикой боли. Вслушайтесь в музыку звёздной сферы: это хоровой вопль мертвецов…

И когда он осознал, что умер, — сообразил, что всё-таки жив. Ему очень плохо, но жив…

Потом вернулись кое-какие другие ощущения — неполные, усечённые, едва-едва, искажённым далёким эхом пробивающиеся сквозь огненную завесу боли: Игорь смутно чувствовал, что с ним что-то делают, но не мог понять — что… И обрадовался: это замечательно, потому что хуже того, что было, ничего уже произойти не могло.

Потом огненная бесконечность стремительно начала уменьшаться — он видел её приближающиеся со всех сторон границы. Ближе, ближе, ближе — и не осталось почти ничего, звезда стянулась в крохотную, нестерпимо сверкающую точку, тоже очень болезненную, воспринимаемую как игла, воткнутая в нервный узел.

Потом не стало и этого: точка погасла, боль ушла, осталась чёрная пустота, непроглядная и безмолвная, — и повисшее в ней бесплотное эго Игоря Звёздного, не знающего и не помнящего, кто он такой и зачем он тут.

Ничто не происходило, и время исчезло: может быть, вечность схлопывалась в наносекунды, а может быть, мгновения растягивались в эпохи и эры, — он не знал. Висел и удивлялся тому, что никак не может потерять сознание, хотя осознавать ему абсолютно нечего…

Внеземелье, ДОС «Немезида», медизолятор, время не определено