Мертвые звезды

Игорь и сам подозревал: будут ещё трупы, но очень бы хотел увериться в обратном. И продолжил, убеждая не то Орлова, не то самого себя:

— Глупо надеяться выиграть главный приз, перестреляв всех конкурентов. Один инцидент ещё можно как-то замолчать, замазать… Но если трупы начнут появляться один за другим, серией, то шоу прикроют, сомнений нет. К чему тогда всё?

— Я и не утверждаю, что он собирается перестрелять всех. Но любой убийца, зная, что он непременно, вместе с остальными, окажется под подозрением, — не может быть спокоен. Наверняка терзается: не прокололся ли в какой мелочи, не оставил ли какую-нибудь улику против себя.

— И что?

— А мы ему намекнём, вернее, я намекну: да, есть такая улика! Никто, дескать, о ней пока не знает, но скоро узнают все.

— До следующего голосования долго… Не станет же он под камерами…

— А вот тут мне и нужна твоя помощь.

— Какая?

— Надо имитировать сбой в основной системе энергоснабжения. Дескать, свет погас, камеры обесточены — делай, что душе угодно.

— Трудно… — усомнился Игорь. — Здесь не городская квартира, где предохранитель сработал, — и сиди в потёмках. Фактически тут несколько независимых систем, и… Короче говоря, если свет погаснет — камеры продолжат работать.

— Да и пусть работают! Даже лучше… Но кто, кроме тебя, в этом досконально разбирается? Никто! Твоё дело — погасить свет и объявить по громкой связи: поломка, дескать, станция обесточена.

Игорь призадумался. Да, пожалуй, может сработать… Но всё же идея ему не нравилась. И он сказал:

— А ты уверен, что справишься? Что не…

— Справлюсь, — перебил Константин, и прозвучало это так, что Игорь не стал дальше озвучивать свои сомнения.

Внеземелье, ДОС «Немезида-17», кают-компания «В», 13 июня 2028 года, условное утро

О том, что Настя Чистова погибла, а не выбыла из шоу путём голосования зрителей, теоретически на «Немезиде» знали лишь трое: Игорь, Константин и неведомый убийца. Но отчего-то все участники чувствовали себя на редкость подавленно. Не слышалось обычных шуток и подколок (остроумный игрок собирает куда больше зрительских голосов!), не клеился общий разговор. В кают-компании собрались — а куда ещё податься? — но сидели по углам, группами по два-три человека, о чём-то негромко переговаривались. Насторожённо поглядывали на люк «исповедальни», но над ним давненько не загоралось табло с номером участника, приглашаемого за очередной порцией сценария…

Громкие слова Орлова, обращённые по видимости к Барби, услышали все:

— Скажи, Наташа, ты давно проверяла медизолятор?

Барби удивлённо захлопала ресницами, ответила не сразу и несколько сбивчиво:

— Да я… ну, когда прилетели… А зачем? Кто заболел?

— Сдаётся мне, что скоро он потребуется, — туманно объяснил Константин.

В разговор вступил Марат:

— Нет уж, ты не темни… Если чувствуешь, что заболеваешь, — так зачем тут сидишь, среди нас?

— Я здоров, не беспокойся, — отвёл подозрения Константин. — Но кое-кому отдельное помещение вскоре потребуется.

После его слов повисла долгая пауза — привычная во всех разговорах с участием Марата.

Дело в том, что по сценарию он считался в «Наших звёздах» первым остряком-юмористом (остальные могли бороться только за второе место в рейтинге). Но, как известно, лучшие экспромты сочиняются заранее, — однако на все случаи жизни, на все повороты разговора их не напасёшься. Известно и другое: голова хорошо, а две лучше. Логика подсказывает, что три головы — ещё лучше, ну а четыре — совсем уж хорошо. Именно так — в четырёх головах — рождались остроты Марата. Его соавторами были трое оставшихся на Земле юмористов (поговаривали, что среди них подвизался сам Ткачило, известнейший автор эстрадных монологов). И в ответ на любую реплику, обращённую к нему в кают-компании «А», Марат долго молчал, — прежде чем изречь что-то язвительно-остроумное. Вернее, прежде чем повторить услышанное в крохотном, незаметном наушнике. Молчали и остальные, знали: всё равно эти минуты будут вырезаны. Поначалу такой разговор, перебиваемый долгими паузами, казался странным, потом привыкли.

Сейчас никто Марату не суфлировал, но привычка — вторая натура…

Нарушил молчание вновь Орлов, спросив у Игоря:

— Там ведь люк запирается снаружи? В изоляторе?

Чересчур уж в лоб, чересчур прямолинейно шёл он к цели… Так, по крайней мере, показалось Игорю. Хотя, может быть, именно так и надо — чтобы убийца не мог успокаивать себя возможностью совпадения, случайности, или делать скидку на собственную мнительность… Чтобы знал наверняка: он раскрыт, надо действовать.

— Запирается люк, — подыграл Игорь. — Только снаружи и запирается, изнутри не отпереть.