Мёртвые звезды

Лось уселся во вращающееся кресло, скрестил руки на груди, — продемонстрировал готовность слушать.

— Помнишь скандал с Занозой?

— Тот Заноза, что автозаправки грабил?

— Тьфу… Да певица Заноза, по стерео постоянно крутят…

— Ну, вроде есть такая…

— Так вот, она для раскрутки последнего альбома по стране «чесала» — и умудрилась не то что раздвоиться, — едина в трех лицах выступала.

— Любопытно… — сказал Лось без малейшего проблеска любопытства.

— Дело так было: споет в каком-нибудь городке несколько песен — по-настоящему, вживую — спускается в зал, букеты принимает, автографы раздает, то, сё… Потом обратно на сцену, шмыг за кулисы, — и через служебный выход на улицу, а там уже «блоха» наготове — прыг-скок в другой городок.

— А концерт?

— Концерт продолжается, на сцене — виртуальная Заноза, даже вблизи не отличить… А настоящая уже на другой площадке, где виртуалка первую часть концерта отработала — и опять со сцены в зал, опять букеты-автографы. Снова в «блоху» — и в третье место.

— К чему ей столько цветов? — риторически спросил Лось. — И к чему ты мне все это рассказал?

— К тому, что виртуал — это не обязательно компьютерная программа, синтезирующая несуществующего человека. Можно сдублировать и живого, реального, с точностью до последнего прыщика. Или двух, трех, хоть два десятка…

— Ну и?

— А если «Наши звезды» — шоу дублей? Нет никого на станции, летящей на дальней орбите. Все происходит в компьютерах КРТ.

— Бред, — кратко резюмировал Лось. — Компьютерные дубли взбунтовались и начали убивать своих собратьев?!

— Нет, оригиналы… Где-то же их КРТ держит. Возможно, всех вместе.

— Перемудрил ты, Андрюша… Уж мы-то с тобой в этот расклад никак не вписываемся. Моргулис не мальчик, и на Земле с такими проблемами самостоятельно бы разобрался.

Стрельцов и сам чувствовал, что перемудрил. И все-таки казалось: есть в этой версии какое-то рациональное зерно. Но какое именно и как отделить его от шелухи — пока не понимал.

Лось кивнул на компьютер:

— Посмотри, там пришли материалы из Питера, по делу Модзалевич.

— Некогда. Через пять минут Барсук ждет нас обоих.

— Тогда пошли… Только ты свою последнюю версию ему не рассказывай, ладно?

Псковская область, Гдовский район, 16 июня 2028 года, утро

Юный придурок по имени Колян хихикал уже не переставая:

— Как вы, хи-хи, батяня, про Машку-то завернули, хи-хи-хи-хи… Снасиловать ее, хи-хи… Да она ж, хи-хи, медведя в лесу сама снасилует, не поморщится, хи-хи-хи…

— Ты от машины-то отскичь, что липнешь к ней, как к девке… — прозвучал голос фермера. — Зови Антоху и тащите этого в сарай. Карманы ошмонать не забудьте. Вот и послал бог работничка… Да ты не зашиб его, часом, до смерти? Что-то лежит, не шевелится…

— Живо-о-ой… Что ж я, силы своей не знаю? В самую пропорцию вдарил. Но вы, батяня, не забудьте — сговорено было: следующая тачка мне… Эта, стало быть.

— Тебе, тебе…

Ступени крыльца заскрипели под грузными шагами, и я поднял веки — совсем чуть-чуть, глянув на мир сквозь узкую щелочку.

Глава семейства спускался с крыльца. И теперь можно было хорошо разглядеть предмет, который он в течение нашего разговора укрывал за деревянной балюстрадой — многозарядный дробовик, укороченный, так называемый «фермерский» вариант. Едва ли конструкторы этого оружия предполагали, что фермеры будут стрелять из него не в волков или лихих людей, но в мирных проезжих…

Колян же достал из кармана толстую веревку и старательно ее распутывал — понятно, для каких целей.

Однако надо заканчивать комедию — пока не подошел Антоха, этот молчун тоже при стволе, именно он пальнул пару раз в воздух, отвлекая мое внимание.

Если не силу, то точность своих ударов Колян переоценивал. Его дубинка лишь скользнула мне по затылку — заметив боковым зрением удар, я «снял» его, перевел в касательный, слегка пригнув голову. Но по плечу и спине черенок лопаты врезал весьма чувствительно.

Фермер оказался стреляным воробьем — не стал подходить вплотную, остановился, наполовину спустившись с крыльца, дробовик наготове. И явно собирался так стоять, пока сын меня не свяжет. Тем хуже для него: станет ли он стрелять, рискуя зацепить Коляна, или нет, — неизвестно. Но для меня риск схлопотать заряд картечи недопустим.

Пора!

«Горчичник» выстрелил тихонько, деликатно, — звук, с которым загрохотал по ступеням фермерский дробовик, выпавший из руки хозяина, был гораздо громче.

Колен ничего не понял: медленно перевел взгляд с рухнувшего отца на меня, помотал головой — словно пытался отогнать кошмарное видение. Пистолет в руке беспомощного, лежащего в грязи раба никак не укладывался в мировоззрение юноши.

Ему я прострелил не голову, как папаше, — всего лишь коленную чашечку. Не от избытка гуманизма, просто порой серьезно ранить врага гораздо выгоднее, чем убить. Я мог ошибаться в оценке численности противника — если поблизости есть еще вооруженные люди, покалеченный Колян их на какое-то время отвлечет. Да и вид разнесенного вдребезги колена изрядно деморализует.

Но где бугай-Антоха?