Мертвый

Потом его отвели назад, в камеру, где уже находились трое парней, прибывших этапом из СИЗО на следствие, и один – на суд. В камере вдруг стало очень тесно, лежать всем вместе можно было только на боку, а переворачиваться на другой бок исключительно одновременно. Табачный дым стоял плотной стеной – все, кроме Артема, курили. То и дело кто-нибудь открывал крышку молочного бидона и справлял нужду. Запах в камере стоял соответствующий. Бидон выливали и ополаскивали раз в сутки – утром. При виде всего этого тоска острой иглой кольнула в сердце Артема, но куда теперь денешься?

Наслушавшийся разных ужасов о тюрьме и зеках, он ожидал какой-то «прописки» или еще чего подобного. Но, к его удивлению, мужики оказались вполне нормальные и приняли его спокойно и дружелюбно. Это только потом он узнал, что «мужики» – это не половой признак, а тюремная «масть». Но к нему никто не придирался, спросили, за что попался, не за вскрытие ли «мохнатых сейфов4», случайно? Насильников, видимо, не очень любили. Когда он сказал, что за убийство, то все только уважительно покачали головами. А в основном вопросы были о том, как там сейчас на воле. В общем, приняли его нормально, чему он был очень рад. Ибо страх перед встречей с настоящими зеками у него был, что уж тут скрывать. Когда он сказал, что следак шьет 104-ю, то все стали его поздравлять, мол, счастливчик, легко отделался, статья-то до пяти лет лишения свободы максимум! Артем не считал, что пять лет в тюрьме – это мало, но, с другой стороны, если вспомнить, что он натворил…

На следующий день его дернули еще раз, отвезли на следственный эксперимент, где он попытался показать, что и как было из того, что самому запомнилось. Комната с темными засохшими пятнами на полу и обведенными мелом силуэтами тех, кого он убил, вновь ввергла его в черную меланхолию. Но, что странно, пока ехали назад и он глядел в окно на свободную жизнь, все прошло. Вообще, как оказалось, он довольно быстро привык к своему новому статусу и хоть жалел убитых им парней, но как-то все более и более отстраненно, гораздо больше переживая уже за собственную судьбу. Это оказалось для Артема неожиданным открытием, раньше он был о самом себе лучшего мнения. Но на самом деле, как выяснилось, чувство вины слишком быстро отошло на задний план, и он впервые подумал о том, что они сами виноваты: нечего было пьяного еще человека спросонья ногами избивать! И, кто его знает, разве не могло быть такого, что не убей он их первым, они запинали бы его ногами до смерти? Такой исход, по меньшей мере, никак нельзя исключить. Тем более, как сказал ему следователь, экспертиза показала, что они все тоже были выпившие. А по пьяни грань можно переступить так быстро и легко, что и сам не заметишь. Ему ли не знать! Так что, можно считать, если бы не его штык-нож и умение с ним управляться, то это не их, а его самого закопали бы в землю. И не их, а его жрали бы сейчас могильные черви.

Такой перемене во взглядах Артема, без всякого сомнения, сильно способствовали рассуждения сокамерников, объяснивших ему, что, на самом деле, он молоток и сделал все правильно. За что ему от братвы полный почет и уважуха. Еще бы, ведь он один с пятерыми разобрался, завалив четверых и порезав пятого! Это тебе, как выразился один из сидельцев, не мелочь по карманам тырить, тут нужно особую дерзость иметь. А дерзких в тюрьме уважают и побаиваются. Кто знает, что у них на уме – ты пошутил, а он заточку вытащил, и воткнул тебе в брюхо. Типа, шутка твоя ему не понравилась и он таким образом свое отношение к ней выказал.

Всё это Артем мотал на ус, поскольку ему уже сообщили, что в пятницу он с этапом поедет в настоящую тюрьму. И надо будет там как-то привыкать и находить свое место. Там будет все по-взрослому, свои порядки и свои законы, называемые «понятиями». Это ему тоже объяснили. И потому, вместо того, чтобы попусту переживать о том, чего уже не изменить, лучше Артему подумать о собственном будущем. А что он убил, так ведь все там будем когда-то. И ему самому смерти не избежать рано или поздно. Вот такие мысли.

Дни до пятницы пролетели незаметно, из камер постоянно разносился хохот – люди травили анекдоты и разные байки. Что угодно, лишь бы не думать о собственном настоящем и будущем. А в пятницу с утра все стали собираться, ближе к обеду их набили в «воронок» как кильки в банку, и Артем отправился к своему новому месту жительства на ближайшие месяцы.

***

Сергей Юрьевич Серапонтов, отец того самого крупного парня, которому Артем вспорол живот, качал внука на коленях, и вместе с ним весело смеялся. Хотя на душе у него были слезы и непреходящая горечь. Годовалый внучок постоянно напоминал ему единственного сына, наследника, которого зарезал как свинью, вместе с еще тремя друзьями сына, какой-то пьяный гаденыш.