Мертвый дрейф

Третья волна – страшная в своей неудержимости, мощнее предыдущих! Неужели эти черти сообразили, как нужно воевать? Граната перелетела через борт, свалилась под ноги Ольге! Хорошо, что засекли. Две секунды на размышление! И уже рванулись Глеб и Котов к борту, уходя из зоны поражения. Орала Даша, да и черт с ней, пускай орет, до нее осколки все равно не доберутся! Притормозил Никита, сообразив, в чем дело, стал задумчивым – дескать, ой, что сейчас будет… Ольга с силой оттолкнула от себя Крамера, и тот не удержался, покатился, обрастая синяками и ссадинами. Она метнулась за ним – тут и рвануло! Ударная волна ударила в спину, понесла к борту. Душераздирающе визжала Ольга, посеченная осколками. Ругался Крамер, горланил Никита. Хоть кто-то невредим остался, боже… И дополнительным аккордом – полезла на борт ревущая толпа – успели приставить свои лестницы, подняться, не создавая шума… Взревел бензиновой пилой Платон, вскинул автомат, сбил, как кеглю, улюлюкающего американского гражданина китайской национальности. Но летящий следом уже тыкал в него стволом внушительной 9-миллиметровой «беретты», всаживал пулю за пулей. И Платон корчился, вздрагивал, хватался за грудь, задыхаясь от боли, не понимая, что с ним происходит. Ведь никогда доселе с ним такого не происходило! Котов, так и не удосужившийся реализовать свое «священное право», ударился грудью о борт, и тут же тень его накрыла – два выстрела в корпус (больше и не надо), и гремящий по соседней лестнице здоровяк схватил его за грудки, вышвырнул в океан, чтобы не мешал проходу. Глеб еще не пришел в себя от ударной волны, звон в ушах, голова как не родная, вскинул автомат, позабыв, что в нем отсутствуют патроны. И здоровенный мулат, перепрыгнувший на палубу, стал каким-то пятнистым. А когда вместо выстрелов посыпались пустопорожние щелчки, расцвел, заулыбался, мерзавец, направил ствол Глебу в грудь… и тот сообразил, что надо что-то делать, отбился пятками, нырнул куда-то вправо, прыжок, понесся вдоль борта, виляя, как заяц. А в спину уже гремели выстрелы, и никаких перспектив по курсу, некуда спрятаться!

За миг до того, как автоматная очередь оставила бы на его спине щедрый росчерк, он схватился за борт, подогнул ноги… и с ужасом почувствовал, что он уже не на судне! Он вне его! А за спиной надрывалась штурмовая винтовка, пули гнули и крошили сгнившее железо. Возможно, он и правильно сделал. Но тысяча чертей в чью-то душу! Глеб перемахнул через борт и с подогнутыми ногами летел в бездонную колышущуюся пропасть! Свистел ветер, клочковатые тучи и гребни волн менялись местами, превращались в какую-то безумную карусель. Отвесная ржавая стена – правый борт гибнущего контейнеровоза, фрагмент прильнувшего к нему катера, на котором толкались и вопили люди… И уже на излете, перед ударом о воду, он догадался глотнуть энное количество воздуха…

В спокойной обстановке он без проблем нырнул бы в воду с высоты восьми метров и получил бы от этого только удовольствие. Но раздраконенный, контуженый, в плохом настроении – да еще рюкзак болтался за плечами, выступая дисбалансом! В общем, ни красоты, ни удовольствия. От удара о воду он на несколько мгновений потерял сознание. Ошеломляющая боль пронзила тело – такое ощущение, словно развалился пополам. Он камнем покатился на дно – да где оно тут, дно? До него не меньше часа хлебать! Очнулся – дикое давление на голову и прочие составные части его сложной личности. Темно, как в танке. Глеб ужаснулся: вот так поворот! И как прикажете жить в таких условиях? Он начал изворачиваться, стягивать с себя рюкзак, прилипший к телу, словно горб. Избавился от обузы, стало легче. Еще этот пояс «шахида»… Он рвал металлическую пряжку, а ту, естественно, заклинило. Воздух в легких заканчивался, тошно становилось, и голова распухала, как чертов дирижабль! Он стащил с себя пояс с подсумками, ножнами, фляжкой, почувствовал невероятное облегчение, пулей понесся наверх, чувствуя, как лопаются уши, а голова взрывается от залпов расстрельной команды…

Он думал, что вынырнет рядом с контейнеровозом – а как иначе, ведь минутой ранее эта ржавая махина была здесь! Он вынырнул, глотал воздух, давился, не мог продохнуть, и ощущения от того, что он все-таки задохнулся, были не самые радужные. Темнота в глазах, и еще около минуты он был совершенно дезориентирован, машинально боролся с волнами, кружилась голова, и только тоненькая струйка кислорода поступала через бастионы преград в легкие, не давая окончательно загнуться. Слабели конечности, он их практически не чувствовал, и слабенькая мысль теплилась в мозгу, что если его «любимого» контейнеровоза не окажется рядом, то он пропал…