Мертвый Город

Проходит несколько минут, прежде чем тварь утянула осьминога в болото окончательно и уже там потащила его быстрее куда-то дальше, видимо, на глубину. Еще через минуту они оба скрываются из виду, нырнув в черную жижу, и только огромные пузыри, лопающиеся какое-то время на поверхности, напоминают о них. А потом все окончательно утихло.

Наверное, целую минуту я стою неподвижно, в некотором оцепенении наблюдая за болотом. Из этого состояния меня выводит тихий голос Сони, которая так же, как и я, и Клаус, глядит на болото:

– А ведь осьминог может и победить.

– Почему ты так думаешь? – озвучивает он мой вопрос.

– Цефалопод уже истекал кровью, когда утащил осьминога в трясину, – и поясняет, видя наши недоуменные взгляды, – У этих моллюсков кровь голубого цвета из-за высокого содержания в ней не то алюминия, не то меди, что в смеси с остальными ее составляющими и придает ей голубой оттенок. Я точно не помню, это Катя у нас…

Соня осекается на полуслове и отворачивается, чтобы мы не видели ее моментально повлажневших глаз.

– Думаю, нам стоит выдвигаться, – предлагает Клаус, тактично отвернувшись от девушки.

– Да, нам больше нечего ждать, пора и в путь, – киваю ему и гляжу на здание, в котором мы заметили человека в плаще. – Соня, ты как?

– Я в порядке, – слишком быстро отвечает она.

– Тогда вперед. Осталось немного.

По очереди, через большой пролом, мы покидаем стены укрывшего нас здания. Пройдя десяток метров, ступаем на необычный грунт. Когда-то давно здесь, может быть, и в самом деле был парк, но сейчас под ногами чавкает отвратительного вида грязь темно-бурого цвета, от которой исходит непередаваемая словами вонь. В некоторых больших каменных обломках, замеченных мною ранее, я с удивлением распознаю скульптуры, изуродованные и перекошенные, но скульптуры. Довольно часто по пути попадаются какие-то бревна, почерневшие и корявые, которые приходится обходить.

Соня, идущая передо мной, сразу за Клаусом, часто спотыкается и несколько раз даже чуть не упала. Я ровняюсь с ней и беру под локоть. Она благодарно кивает, устало опираясь на мою руку. Тяжелый путь отнимает у Сони последние силы, она сильно горбится и совершенно не смотрит по сторонам, механически переставляя ноги. Я вижу, как и Клаусу дорога дается с трудом, да чего уж там, я и сам чувствую, как сильно устал, а еще эта жижи под ногами, бесконечные ямы и уродливые бревна на пути… Наконец Клаус останавливается и тяжело выдыхает:

– Давайте передохнем.

Сколько мы прошли? Сотню метров не больше. Мы выбрали участок земли посуше у одной из огромных каменюк и расположились на короткий отдых. Осмотревшись вокруг и не заметив никаких тварей, я опустился на землю, снял с головы шлем и прислонился спиной к теплому камню. Трясущимися от усталости руками Соня открутила крышку с бутылки с водой и жадно приникла к ней, шумно глотая.

Щерясь черными провалами окон, темной громадой впереди возвышается здание. Жутко. Недалеко от него возвышается гора обломков, бывших совсем недавно точно таким же зданием. Надеюсь, что нового торнадо не будет, и нам хоть с этим повезет. И еще я надеюсь на то, что наше передвижение по этой мрачной и вонючей пустоши до поры останется незамеченным тем, по чьей вине мы через столькое прошли в этом мертвом городе. У меня появилась было мысль прямо сейчас создать птицу-Стража, чтобы она вела наблюдение за окрестностями, но я оставил ее, потому что не хочу тратить четверть часа или больше на необходимые действия. За это время мы должны добраться до здания, и вот если там мы ничего и никого не найдем, вот тогда я, возможно, и пойду на такой шаг, как создание Стража.

От земли поднимаются волны тепла и устойчивый запах гнили. Временами он настолько силен, что вызывает рвотные позывы, но сдерживаться пока удается. Слабый ветер едва шевелит мокрые волосы на голове и не способен разогнать эту вонь. Усталые ноги гудят от напряжения и протестуют против дальнейшего пути, требуя отдыха. Мы сидим молча, не в силах даже разговаривать, да и о чем сейчас говорить? Все итак ясно. Тишина вокруг. Ватная и неживая, она будто обволакивает нас, убивая все звуки.

Вдруг меня осеняет внезапная мысль. Какой же я глупец! Видимо, всему виной изнуряющая, тупая усталость. Но и Клаус не лучше – вон он сидит, вытянув ноги, и временами лениво поглядывает по сторонам. Мы шли по жиже, проваливаясь в нее по щиколотку, а то и глубже, тратя последние силы. Какой же я глупец, если не додумался раньше до такого простого решения этой проблемы! Ну что мешало мне подморозить немного грунт, сделав его твердым, как камень? Мы уже наверняка были бы на подходах к зданию.

Клаус поворачивается и перехватывает мой взгляд. Смотрит вопросительно, угадывая по выражению моего лица, что я что-то придумал.

– Мороз, – бросаю я, – нужно подморозить эту грязь.