Мертвый Город

Несколько секунд он смотрит недоуменно, а потом до него доходит смысл моих слов, и он зажмуривается, кривя рот от собственной несообразительности. Открывает глаза и также молча показывает большой палец, одобряя и признавая мою идею. Не вставая, я начинаю работать и заставляю проклятую грязь, отнимающую у нас последние силы, замерзнуть.

– Соня, – зову я девушку, поднимаясь на ноги.

Она что-то мычит в ответ, открывает глаза, находит меня взглядом и пытается встать. Мы с Клаусом помогаем ей.

А перед нами прямая, как стрела, прямо в грязи уже выделяется тропа шириной в несколько метров. Она тянется от наших ног в сторону возвышающегося здания. Стежка выделяется на темно-бурой грязи белесоватым цветом покрывшего ее инея.

– Что это? – Соне достает сил выглядеть удивленной.

– Здесь мы пойдем, – отвечаю ей. – Я подморозил грязь, чтобы легче было идти.

Девушка не спрашивает, почему я не сделал этого раньше, а только кивает устало. До цели остается еще примерно сотня метров, когда до нас доносятся какие-то звуки сзади и слева. Мы одновременно оборачиваемся и сразу видим их источник. Не могу скрыть радости, увидев моего монстра, показывающегося из болота. С неумолимостью ледокола он медленно движется в сторону берега, раздвигая и отталкивая от себя куски потемневшего льда. За минуту он выбирается на сушу, но не останавливается, а движется вдоль болота, пока не оказывается впереди и справа от нас. Расстояние мешает, но мне все равно не удается разглядеть каких-либо повреждений на его покрытой толстой броней шкуре. А поверхность болота так и осталась не потревоженной, значит моллюск проиграл бой. Об этом свидетельствуют и грязно-синие разводы, покрывающие тело нашего защитника. Выходит, цефалопод еще жив, если кровь его не исчезла вместе с его смертью. Но не думаю, что болотная тварь еще долго проживет. Огромный осьминог раскидывает в разные стороны свои щупальца и замирает окончательно. Вряд ли, думаю я, в этой темной громаде можно опознать исполинское чудовище, скорее, странный, без окон и дверей дом высотой в три этажа. Вот только черные шары глаз монстра влажно поблескивают, но почти сразу бронированные створки век опускаются, закрывая их.

– Он победил цефалопода, – нарушает молчание Соня и даже пытается улыбнуться. – Что же он будет теперь делать?

– Сначала отдохнет, – отвечаю ей, – а потом начнет уничтожать всех тварей в этом городе.

– Здорово. А потом?

– Потом, – говорю серьезно, – он разобьет садик и будет выращивать цветы.

Клаус улыбается уголками губ, а Соня не менее серьезно произносит:

– Только ему нужно знать, что я люблю ромашки. Пусть посадит побольше ромашек. Он знает ромашки? – ее глаза, несмотря на вселенскую усталость, смеются.

– Я уверен в этом, – заверяю ее. – Он уделит ромашкам максимум внимания.

– Что же, – она поправляет выбившийся локон своих светлых волос, – тогда идем дальше, а то я жутко устала.

– Идем.

Глава 9

Мы делаем шаг, становясь на твердую, как камень, тропу из замерзшей грязи, и, словно сорвавшись с цепи, происходит целая череда событий. Будто в насмешку над нашей тщетной надеждой выбраться из этого проклятого города.

Сначала появляется гул. С каждой секундой он становится все громче. Первой мелькает мысль: «Откуда здесь вертолет?» Странный звук доносится до нас как раз со стороны двадцатиэтажного здания, к которому мы направляемся. А потом слепые окна исторгают из себя царящий в них мрак. Он тянется к нам черно-желтыми жгутами. Огромные не то осы, не то пчелы размером с ладонь, или даже больше, со все более отчетливым стрекотом-гулом вылетают из окон одного из нижних этажей.

– Это тигровые пчелы! – в страхе вскрикивает Соня, вскидывает автомат и выпускает одной очередью весь магазин, не причинив насекомым никакого вреда.

Нас разделяет не более полусотни метров, и расстояние стремительно сокращается. Не раздумывая, начинаю плести и вдруг вижу, как начинают шевелиться обломки разрушенной высотки. Нет, это не камни шевелятся. Это что-то в них шевелится. Что-то черно-красное. А потом боковым зрением я фиксирую движение где-то справа и впереди от нас, как раз за шевелящимися руинами. Целую секунду я всматриваюсь, не веря собственным глазам, и от увиденного сердце сбивается с ритма. Из небольшой улочки, выходящей к пустоши, показывается Страж. На какой-то миг наши глаза встречаются, но испуганный крик заставляет вернуться меня к работе. Кричит Соня, лихорадочно меняющая опустевший магазин.