13 ноября 1958 г.
Любимая Маргарета!
Как у тебя дела в большом городе? Как твоя новая квартира? Как бы я хотела оказаться там с тобой и посмотреть ее! Пожалуй, мне удастся наконец приехать и навестить тебя и Нильса сейчас, когда вы переехали. Я могла бы спать на вашем диване! Ты же сама знаешь, какая я маленькая, и вряд ли подрасту еще, к сожалению. Я догадываюсь, что ты скажешь, когда прочитаешь это, как повторишь свои обычные слова: «Кончай переживать, Айна, я была не больше мизинца в твоем возрасте, а потом вытянулась». Но тогда, я думаю, ты все равно имела в виду себя двенадцатилетнюю, а не шестнадцатилетнюю. (Ты, конечно, никогда не поверишь, что я стала старше, чем была, когда ты уехала!) Я не выросла ни на сантиметр со времени нашей последней встречи, а она была почти четырнадцать месяцев назад, поэтому, по-видимому, мне пора оставить надежду.
Я действительно скучаю по тебе, Маргарета!
Ты просто не можешь
Я хочу, чтобы ты приезжала и навещала нас чаще. Здесь так скучно после того, как шахту снова закрыли… Сначала это казалось даже немного забавным, как будто воскресенье продолжалось целую неделю, было так много народу в городе днем, и папа постоянно находился дома. Он вещал, что наверняка все образуется. Но сейчас это начало казаться странным. Многие переезжают. Янссоны из углового дома уехали на прошлой неделе, а Вера, которая ходила в твой класс, сказала маме, что они пакуют вещи и собираются искать счастье где-то в другом месте.
Папа стал очень молчаливым. А у мамы, похоже, столько хлопот, что на нас больше совсем нет времени. Она просит меня делать все вместо нее. Я просто с ума схожу от этого! По ее мнению, все, чем я занимаюсь, – сущая ерунда, а когда я начинаю говорить, что занята, она просто испепеляет меня взглядом в хорошо известной тебе манере и заявляет, что не может быть ничего важнее, чем помощь нашим соседям и ближним.
Ненавижу, когда она поступает так!
Сегодня я задумала сходить к Лене, но мама попросила меня отнести еду Гиттан вместо нее. Я спросила, почему она не может сделать это сама, и услышала в ответ, что ей надо прогуляться со школьной медсестрой домой к какой-то старой больной даме и позаботиться о ней. Я заявила, что медсестра в состоянии справиться сама, а у меня других дел выше крыши. Мама спросила, чем я собираюсь заниматься, и я рассказала о наших с Леной планах сходить к реке, и тогда мама ответила, что и река, и Лена никуда не денутся, пока я дойду с корзинкой до Гиттан. А я не знала, как объяснить ей, что я абсолютно не уверена относительно готовности Лены ждать меня, если я не смогу составить ей компанию в то время, когда обещала сделать это. Мы же, само собой, хотели прогуляться туда не с целью поглазеть на воду, а потому что старший брат Веры Эмиль и его друзья обычно предпочитают курить там сигареты, а Лена влюблена в него. Но я ведь не могла рассказать такое маме! Поэтому попыталась сослаться на обещание Лене и напомнила ей, что она говорила о необходимости всегда держать свое слово. Но этого мне, естественно, не следовало говорить, ибо тогда мама с важным видом спросила, считаю ли я мое обещание Лене более весомым, чем то, которое она сама дала умирающей матери Биргитты заботиться о ее дочери; и выглядела она тогда очень надутой, как с ней порой случается. В результате я почувствовала себя настолько маленькой и дрянной, что не осмелилась вякнуть ничего больше. Но я просто кипела от злости всю дорогу до дома Биргитты и думала обо всем, что мне следовало высказать маме.
Было бы лучше, если б ты находилась здесь, Маргарета. Когда мы ходили к Биргитте вместе, мне это даже представлялось каким-то таинством. По-моему, ей больше нравилась ты, чем я. Помнишь непонятный напевный звук, который она всегда издавала, когда открывала дверь и видела, что ты пришла? Она никогда не делает ничего подобного при моем появлении. Я помню твои и мамины слова о том, что она не будет сердиться, пока я соблюдаю ее правила, но, честно говоря, мне не нравится ходить туда одной. Мое сердце начинает биться как сумасшедшее, когда я вижу ее халупу, и у меня сразу пересыхает во рту. Мама сказала, что она пришла в ярость тогда, поскольку я открыла дверь без стука и запросто вошла внутрь. По ее словам, Гиттан больше боится меня, чем я – ее. Но она высокая, как взрослый парень, и большая, как медведь. После того случая мои царапины заживали несколько недель; я даже думала, что они останутся навсегда.
Ах, послушать меня, так мне не жалко Биргитту, но ты же знаешь, что все совсем наоборот! Я могу порадовать тебя, рассказав, что сегодня она выглядела бодрой. Она испачкала пол, вернувшись с лесной прогулки, и я хотела убрать грязь, но боялась разозлить ее. Опять же, мама не говорила мне убираться; считая, что я делаю это небрежно, она предпочитает заниматься подобным сама. Однако у Биргитты были розовые щеки, и она с аппетитом ела цыпленка и мягкое имбирное печенье. И даже делала странные движения руками, которые, если верить тебе, означают, что она радуется.
Я уверена, что мой страх скоро пройдет. В общем, Маргарета… дело не только в тех царапинах. Я боялась Гиттан и раньше. Она же такая большая и двигается странно, а из-за волос, свисающих ей на лицо, напоминает лесного тролля из тех сказок, какие обычно рассказывала мама. Пожалуй, есть еще одно дело, о нем даже говорить страшно, но это правда. Она и пахнет лесом. Я предложила маме обрезать ей волосы и дать новую одежду, что-то другое вместо старых лохмотьев, в которых она ходит изо дня в день. Тогда, наверное, люди в городе не будут считать ее такой странной. Гиттан смогла бы жить в настоящем доме, и нам не требовалось бы присматривать за ней постоянно.
Но, по словам мамы, это не так просто. Порой мне кажется, что ей нравится заботиться о Биргитте. Она не дерзит и не играет у мамы на нервах, как делаю я, поскольку не умеет говорить.
Ну да. В любом случае, сегодня все прошло хорошо, и Лена даже не злилась, когда я вернулась. По ее мнению, Биргитта клевая, и она даже спросила, нельзя ли ей сходить со мной когда-нибудь. Представляешь? Я сказала «нет», так как, во-первых, мне кажется, маме это не понравится, и, во-вторых, по-моему, Лена не сможет соблюдать правила и разозлит Биргитту – и тогда одному богу известно, чем все закончится! К счастью, Лена не обиделась. Она даже дала мне попользоваться своей губной помадой, прежде чем мы пошли к реке. Она была действительно красивая. Я, пожалуй, смогу купить себе такую, как у нее, когда поеду навестить тебя и Нильса, или что ты скажешь?
Пиши скорее!
Твоя сестра Айна
