Мертвый город

От костра на булыжниках остались лишь зола да угли. Я бросаю взгляд на заметно пострадавший от времени фасад школьного здания и силуэт церкви, возвышающейся над крышами домов. Он прекрасно смотрится на фоне виднеющегося вдалеке леса.

У меня перехватывает дыхание.

В ушах отдается эхом голос бабушки.

«В последний раз я видела мою сестру Айну, когда ей было всего семнадцать лет…»

В глубоком детстве я воспринимала рассказ о Сильверщерне как одну из сказок среди всех прочих. Прошло много времени, прежде чем до меня дошло, что это не просто правдивая история, а та пропасть, вокруг которой моя бабушка строила всю свою жизнь. Крепкая женщина с сильными руками и широкими плечами, она всегда впивалась глазами в своего собеседника, совершенно независимо от темы их разговора. Казалось, хотела убедиться, что с ней совершенно честны. Ничто так не злило ее, как ложь, сколь бы мелкой и безобидной она ни была. Пожалуй, бабушка просто не терпела, когда ее держали в неведении, не давали узнать всю правду.

– Но сейчас мы все выясним, бабушка, – говорю я тихо сама себе. – Ты и я.

Она всегда смотрела людям в глаза. За исключением тех случаев, когда рассказывала о Сильверщерне. Тогда отводила взгляд в сторону, всматриваясь куда-то в даль…

«Когда я переехала в Стокгольм учиться на медсестру, мне было восемнадцать лет, а моей сестре Айне только-только исполнилось двенадцать. В то время шахта в Сильверщерне еще работала полным ходом. Наш отец трудился на ней, а мама занималась нами. Тогда это считалось обычным порядком вещей.

Моя семья постоянно жила в одном и том же доме, где я и выросла. Маленький, желтый, он находился у реки, в нескольких кварталах вниз от церкви. Все дома на нашей улице имели тот же цвет, но только наш – зеленую дверь. Будучи маленькой девочкой, я всегда очень гордилась ею. Благодаря этой двери чувствовала себя какой-то особенной.

Я обычно навещала их, когда у меня оставались деньги на билет. Но в то время люди не разъезжали туда-сюда, как сейчас. До Сильверщерна ходили два поезда в неделю, и их приходилось долго ждать. Опять же, каждая поездка обходилась недешево…»

У моей бабушки были красивые глаза. Светло-серые, с крапинками, как полированный гранит. Пока беловатые пятна бельм не оккупировали роговицы и не лишили ее зрения. Точно так же, как деменция разрушила ее разум.

– Что ты сказала? – спрашивает голос у меня за спиной. Я вздрагиваю и резко поворачиваюсь.

Это Макс. Он снова натянул на себя свой вязаный стариковский свитер; стоит и трет себе затылок.

– Боже, как ты напугал меня, – говорю я.

Он ухмыляется.

– Ты, наверное, решила, что это призраки Сильверщерна пришли охотиться за нами?

– Ха, ха, – ворчу я, сердито хмурясь. – Очень смешно.

– Все равно здесь немного жутко, – говорит Макс и, оглядываясь, приближается ко мне. Потом останавливается рядом и поднимает взгляд на школу. – Нетрудно поверить, что в таком месте живут привидения.

– Угу, – соглашаюсь я, засовывая замерзшие руки в нагрудные карманы свитера. – Эмми проснулась, когда Туне отправилась в туалет, увидела ее через стекло и приняла за злой дух или что-то в этом роде. Удивительно, что ты не услышал ее.

– Черт, – говорит Макс и приподнимает брови. – Нет, я спал, как покойник.

Закатываю глаза к небу.

– Типично.

Макс ухмыляется, а потом окидывает взглядом провалившиеся крыши домов.

– Странно, что никто не сделал этого раньше, – говорит он. – Я имею в виду, это же шикарная история и идеальная среда. Странно, что ни одна из программ, специализирующихся на охоте за привидениями, которых куча развелась в последние годы, не заявилась сюда.

– Слишком далеко, – отвечаю. – Вокруг Стокгольма и Мальмё хватает усадьб с подобными обитателями, и им проще снимать свои фильмы там. Конечно, история Сильверщерна просто фантастическая, но немногие слышали о случившемся здесь, и дивиденды с нее запросто не получишь.

– Ну, это понятно, – соглашается Макс.

Он видит, что я слегка съежилась, и обнимает меня одной рукой; немного трет, пытаясь согреть.