Мертвый кролик, живой кролик

«Ты у меня воздушная девочка!» Ее не смущало, что воздушная девочка – плюшка с короткими ножками. Казалось, она боится, что после ее смерти Нину ничто не удержит на земле и та улетит за облака, как воздушный шарик. А за облаками холодно. Там не место ее маленькой теплой дочери.

Несмотря на кулинарные ассоциации, которые Нина вызывала у Веры, она понимала, что пытается сказать ее мать. В ее подруге была удивительная легкость. Несчастная затюканная Вера рядом с Ниной чувствовала себя так, будто в стене ее тюрьмы пробили форточку.

Юрий Забелин был земным. Людмила решила, что это как раз то, что спасет ее дочь. Она увидела Юрия состоявшим из одних достоинств: серьезный, ответственный, со здравым, практичным подходом к жизни. Кто вьется вокруг ее дочери? Художники и музыканты. Очаровательные веселые юнцы, спору нет. Однако Нине нужен не мальчик, а мужчина. «Санитарный инспектор», – это даже звучало весомо.

И Людмила задавила Нину своей предсмертной волей. Нина обожала мать и верила ей во всем – поверила и в правильность ее выбора.

Долгие годы Вера считала, что ее подруга совершила чудовищную ошибку. «Кирпич, – пренебрежительно думала она о Юрии. – С кирпичом и правда далеко не улетишь».

Но Нине все-таки удалось.

После того как Вера узнала правду, каждая встреча с брошенным мужем вызывала в ней мучительный стыд – целых два года стыда. Нина сделала ее своей сообщницей. Вера давно призналась бы ему во всем, если бы не взятка, которой Нина прочно запечатала ей уста. Ежемесячные поступления спасали Веру. Она покупала уход для матери и несколько часов свободы для себя.

Иногда она с отчаянием думала: как хорошо было бы стать богатой! Вот бы иметь хоть чуть-чуть своих денег!.. Не жалкой зарплаты, которой даже не хватало, чтобы содержать их с матерью, а нормальных денег! Вся мерзость, в которой выпачкала ее Нина, отвалилась бы, как сухая грязь, как короста.

Но откуда могло взяться богатство у такой, как она? Для удачного замужества нужна красота, а Вера не была хороша собой даже в юности. О карьере и говорить смешно. Вместо трех старух обихаживать семерых – вот весь ее карьерный взлет.

Как-то раз одна из ее подопечных, тихая безволосая женщина, похожая на сморщенного пупса, ласково сказала:

– Я хочу сделать тебе подарок, Вера. Когда я умру, возьми себе вон ту вазу… – Она кивнула на сервант, в котором синела огромная фарфоровая ваза с аляповатыми цветами, сидевшими на ободке, как жирные мухи. – Это дорогая вещь, очень дорогая. Пока уж полюбуюсь ею… – Старушка удовлетворенно закудахтала, словно сказала что-то смешное. – Она больших денег стоит. Ты за мной хорошо ухаживаешь, миленькая… Руки у тебя добрые.

Вера задержала взгляд на вазе. Сколько может стоить такое страшилище?

Забрать ее после смерти владелицы? Чтобы великовозрастные дети жадно перебрали барахло, не обнаружили дорогущей вещи и подали в суд на сиделку? И какие доказательства предъявит Вера в суде?

Ославят воровкой.

Старушка, казалось, догадалась о ее мыслях.

– Я своим скажу, что разбила ее. Уж разбитую-то вазу они не станут искать… – Она снова хихикнула.

Когда пациентка уснула, Вера из любопытства сфотографировала вазу. Вернувшись домой, она включила планшет и вбила «поиск по картинке».

В первое мгновение, увидев цену, Вера решила, что ошиблась с нулями. Пересчитала их. Тихо ахнула.

Ей никогда не приходило в голову, что подопечные должны ее чем-то одаривать. Вера получала зарплату и работала старательно. Она считалась хорошей медсестрой и ответственной сиделкой. Ее передавали из рук в руки, благодарили, заискивающе называли Верочкой… Хрупкая старая женщина с бесцветными глазками, не встававшая с постели, распахнула перед Верой дверь в мир больших возможностей.

У нее не возникло и мысли о воровстве. Вера была щепетильна и честна. Но она впервые задумалась над тем, что в действительности ее труд должен оцениваться совершенно иначе.

Она носила сумки с продуктами. Формально им полагалось быть не тяжелее четырех килограммов, но Вере приходилось таскать и по десять. Готовила, стирала, помогала заполнить бессчетное количество бланков. Она гуляла со стариками, подмывала их, переворачивала, меняла белье и подгузники. Умела вправить выпавшую цистостому, обработать пролежни, сделать инъекции, поставить катетер и постричь ногти. Ей поручали отнести кошку к ветеринару. Позвонить сыну. Написать старой подруге. Сводить в театр, в кино, в цирк, которого давно не было на прежнем месте… Она в жизни не повысила голос на самого вздорного пациента.

Вера была ангелом-хранителем, дарующим утешение и облегчающим боль. Кое-кого из своих подопечных она проводила в последний путь. Вера знала: если бы на том свете их спросили, довольны ли они своим провожатым, ни один не ответил бы «нет».

Разве она не заслужила вазу мейсенского фарфора?

Вера не торопила чужую смерть. Но она ждала ее как освобождения.

Ждать пришлось меньше полугода. Первое, что сделала Вера после того как врач скорой констатировал смерть, – спрятала вазу в подготовленную спортивную сумку. И только после этого позвонила родным.