Мертвый лед

Он ответил мне.

— Мне надо вернутся к работе с ФБР.

Его глаза наполнились тем выражением, которому его научила я, раз за разом отдаляясь. Я взяла его за руку.

— Не смотри на меня так, я не хочу быть занозой в заднице.

— Тогда перестань ей быть, — ответил он, и это прозвучало очень разумно.

— Это не так просто, — сказала я

— Анита, я очень старался не быть тем тигром, которому ты должна надеть кольцо на церемонии обручения, не так ли?

Он старался, действительно старался.

— Прости, — сказала я.

— Не извиняйся, просто выбери хорошенькую тигрицу, и все будет забыто, — он ухмыльнулся и поиграл бровями.

Это заставило меня улыбнуться.

— Я не обещаю девушку, но я обещаю присмотреться к ним.

— Это все, о чем мы просим.

Я посмотрела на него и сказала то, о чем подумала:

— Когда же ты вырос, и как я этого не заметила?

— Ты была слишком занята, пытаясь запихнуть меня в детскую комнату, чтобы позволить мне вырасти из нее, — ответил он мягким голосом.

— Это правда, — сказала я.

— Меня не волнует твоя честность, Анита, просто скажи, что ты позволишь Натаниэлю помочь тебе одеться и будешь сегодня со мной.

— Я постараюсь.

— Постараешься сбежать от ФБР вовремя или не чувствовать себя неловко настолько, чтобы взять меня за руку при всех в школе?

Я задумалась и попыталась ответить, несмотря на внезапную слабость внутри:

— Как насчет и того, и другого?

— Это хорошо.

Он улыбнулся и наклонился ко мне, и я поднялась на цыпочки, упираясь ладонями в его грудь, чтобы не упасть на него и не испачкать рубашку. Мы не могли прикасаться друг к другу как обычно, но этот поцелуй не был плохим. Он прошептал глубоким и низким голосом:

— Хотелось бы мне остаться и помочь тебе принять душ.

И от этих его слов внизу моего тела зародилось томление, и я опустилась на всю стопу. То, что он может оказывать на меня такое влияние, все еще беспокоило меня, но не так сильно.

— Мне тоже, — промурлыкала я, но не смогла взглянуть при этом на него.

Он рассмеялся, и это был очень мужской смех.

— Позже, сегодня ночью я помогу тебе снова испачкаться. Мы с Натаниэлем работаем кое над чем.

— Это над чем же? — спросила я неожиданно подозрительно.

— Увидишь, и тебе понравится, я обещаю. То есть я думаю, что тебе понравится, — он, казалось, о чем-то серьезно задумался, затем рассмеялся, полагаю, больше над собой, чем надо мной. — Мне пора бежать, не то опоздаю на занятия.

Он еще раз быстро поцеловал меня и пошел к своей машине. Это был новехонький Корвет Стингрей насыщенного синего цвета, оттенком между цветом его глаз и глаз Жан-Клода. Это был преждевременный подарок в честь выпуска от Жан-Клода. Синрик скользнул в машину, будто она была создана для него: гладкая, красивая и чисто мужская. Это была красивая машина, и он отлично смотрелся в ней и управлял ей хорошо всего после нескольких уроков по обращению с механической коробкой передач. Я по-прежнему считала, что это был странный подарок на выпускной, и он поднимал планку слишком высоко. Я имею в виду, какого черта теперь всем остальным дарить ему на выпускной? Фактически машина была ото всех нас, но Синрик не был дураком. Обтекаемый спорткар был целиком и полностью во вкусе Жан-Клода. Мы с Микой выбрали бы что-то более практичное. Натаниэлю нравилась машина.

Рядом со мной встал Никки.

— Во-первых, я рад, что ты работаешь над своими проблемами с Сином.

Я обернулась и посмотрела на него.

— Что это значит?

— Ты сама знаешь, что я имею в виду, — ответил он и посмотрел на меня своим голубым глазом, взгляд которого четко давал понять, что я должна понимать, о чем он, и я действительно понимала.

Я пожала плечами и отвернулась.

— Во-вторых, я сожалею о Домино. Я действительно не хотел его убить.

— Да, не хотел, — согласилась я, глядя на него.

— Но едва не убил, это был бы несчастный случай. А если я убиваю, то всегда намеренно.

Я внимательно изучала его профиль, потому что сейчас он был тем, кто отвернулся.

— Значит ты сожалеешь не о том, что чуть не убил его, а о том, что чуть не убил его случайно.

— Да.

— Потому что если ты убиваешь, то всегда намеренно, не так ли?

— Да, — ответил он.

Я засмеялась, хотела обнять его, но ограничилась похлопыванием по руке.

— Это самое жуткое извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю, спасибо тебе.

Он кивнул.

— Пожалуйста.

Сигнал моего телефона оповестил о сообщении от Мики. Маленькое облачко сообщения гласило: «Можешь встретиться со мной внизу в палате Рафаэля в медпункте?»

Я напечатала ответ одним пальцем, гораздо медленнее, чем это делают Никки, Натаниэль или Синрик: «С Рафаэлем все в порядке? Ему хуже? Не исцеляется?» Я отправила сообщение и поняла, как чертовски неудобно это было, но эй, как минимум я отослала сообщение, вместо того, чтобы перезвонить. Это было начало.

«Он исцеляется, но еще не исцелился. И не исцелится к сегодняшней встрече.»

Я начала набирать сообщение, но в конце концов все-таки позвонила:

— Мика, я пыталась написать, правда, но все же предпочитаю слышать твой голос.

Он засмеялся.

— Я не возражаю, тоже предпочитаю слышать твой голос.

Я улыбнулась и сказала: