Мертвый лес

Ива пошарила среди палой листвы и нашла несколько сморщенных желудей. Подобраться ближе и кинуть труда не составит, но в кого? По большому счету выбор стоял между Хайме и девицей с фиолетовыми волосами. Первый — потому что ее знает, вторая — потому что ее здесь слушают. Девица, конечно, предпочтительнее, но как она отреагирует на появление неведомо кого из леса? Может и крик поднять с перепугу. Значит, оставался Хайме…

Бесшумно, так что ни одна веточка не хрустнула под ногой, Ива прокралась на расстояние, пригодное для броска. Затем, выждав подходящий момент, швырнула желудь, целясь в макушку мужчины — вязаная шапочка смягчит удар, звук будет тихий, никто не услышит, но Хайме почувствует. Однако же с первого раза она промахнулась, вторым броском тоже, и только третий желудь ударил Хайме по плечу и отскочил в придорожную канаву. Мужчина дернулся и почему-то посмотрел вверх. Наверное, подумал, что желудь уронила какая-нибудь птица, сойка, например.

Девица с фиолетовыми волосами вдруг громко закричала:

— Спасем лес! Остановим свалку! Спасем лес…

Остальные подхватили клич. И пусть у них получалось не в лад, звучало все равно впечатляюще.

— Спасем лес! Остановим свалку! Спасем лес! — скандировали они, а Ива, сама того не замечая, зашептала: «Спасем лес, спасем…» Она крайне удивилась, поймав себя за этим делом.

Водитель грузовика не продержался и минуты и стал давить на клаксон, чтобы заглушить крики. В этот момент Ива бросила в Хайме четвертый желудь. На этот раз не промахнулась — попала прямо по шапке. Мужчина вскинул руку и обернулся в нужную сторону.

При виде Ивы, стоящей среди деревьев, он мгновенно переменился в лице: побледнел, глаза увеличились втрое, а в раскрытый рот могла бы залететь и ворона. Даже если бы Ива запустила в него не желудем, а увесистым булыжником, он едва ли удивился бы больше.

Пока он не успел опомниться, Ива замотала головой и прижала палец к губам. К счастью, Хайме оказался сообразительным — он хоть и продолжал таращить глаза, но кивнул в знак того, что ее понял. Тогда Ива юркнула за дерево и прижалась спиной к шершавой коре. Мысль о том, что она сделала то, чего делать не стоило, вспыхнула в голове, как угольная пыль в топке у Черного Кочегара, но поздно что-то менять. Она себя выдала, и назад дороги нет.

Ждать пришлось недолго. Послышался треск, и из придорожных зарослей выбрался растрепанный и помятый Хайме.

— Кажется, я подвернул ногу, — и это первое, что он сказал при виде Ивы. Нагнувшись, он принялся разминать щиколотку. — Обидно!

Ива не сказала ничего. Просто стояла, скрестив руки на груди. Без вызова, скорее защищаясь.

— Но на самом деле, — продолжил Хайме, — это хорошо, что мне больно. Если я чувствую боль, значит, это не сон и не галлюцинация. Своим пациентам я нипочем бы не посоветовал такой метод, однако же работает! Даже смешно…

Он говорил быстро, словно куда-то спешил, отчего его голос дребезжал и сбивался — Хайме блеял точь-в-точь как Матушкины козы. И Ива поняла, что на самом деле он жутко напуган, даже сильнее, чем она сама. Стоило это осознать, и ее собственный страх отступил — глупо бояться того, кто боится тебя.

— Я не сон, — сказала она. — И не видение.

— Все-таки ты нашла меня. Я думал, ты придешь раньше… Или не придешь никогда.

Ива пожала плечом — ответ, который при желании можно истолковать как угодно. Ей не хотелось признаваться, что она вовсе не искала этой встречи, а то, что она состоялась, — это лишь стечение обстоятельств. Вынужденная мера.

— Ты же ведь не Мария? — спросил Хайме, но прежде чем Ива ответила, продолжил: — Да, я знаю, что ты не она, я много об этом думал. Ты не можешь быть Марией, иначе была бы сильно старше. Я помню тебя старше, но… Ты так на нее похожа. Я ночи напролет разглядывал старые фотографии, пока… Кто ты?

Ива хотела спросить, кто же такая эта Мария, но в итоге решила, что сейчас не лучшее время для этого разговора. Она здесь не ради себя и не ради Хайме. Спасение Кати Макабреску — вот единственная ее цель.

— Мое имя Ива, — сказала она. — Я — это я, а большего и не нужно.

Прозвучало наигранно и фальшиво, и Хайме это заметил. Но, возможно, именно эта напускная бравада спустила его с небес на землю, выдернула из мира странных грез. Он фыркнул.

— Ива? — переспросил он так, словно пробовал имя на вкус. — И-ва. Ладно, как скажешь. А я — доктор Салазар, к вашим услугам.

Он усмехнулся старой шутке, а затем обернулся через плечо и посмотрел на своих приятелей, оставшихся на дороге. Водитель грузовика перестал гудеть, но мотор все еще ревел на всю округу.

— И-ва… Между прочим, Ива, ты поставила меня в неловкое положение, — сказал доктор Салазар не столько сердито, сколько устало. — Мне пришлось врать человеку, который мне глубоко симпатичен, а дорога лжи — кривая дорожка. Лучше на нее не ступать.

— Врать? — Ива приподняла бровь.

— Я сказал, что мне нужно отлучиться по надобности и что у меня слабый мочевой пузырь. Что она теперь про меня подумает? Что я совсем старик, наверное, с таким каши не сваришь.