Мертвый лес

Ива ни слова не поняла из того, что он сказал, но Салазар сам свернул в нужную ей сторону.

– Ох! Ну, что же я… Прошу прощения. Я столько раз представлял эту встречу, столько раз прокручивал ее в голове, думал о том, что же я скажу и о чем спрошу. А теперь совершенно не представляю, о чем говорить. Мы можем начать сначала? Ты же пришла не просто так, да? И я готов съесть собственную шляпу, если окажется, что та девчонка, Кати, не имеет к этому отношения.

Он дотронулся до своей вязаной шапочки и усмехнулся. Идея есть одежду показалась Иве сомнительной, но она не стала уточнять детали.

– Кати, – повторила она. – Она была здесь, и с ней что-то случилось. Кто-то забрал ее, кто-то нехороший.

– Нехороший? – переспросил Салазар и сам же и ответил: – Ну да, мне этот тип сразу не понравился, какой-то он мутный. Но я так понял, это ее отец, и она сама с ним поехала. Мы пытались ее отговорить, но…

– Отец? – перебила его Ива. Внутри что-то сжалось, словно сразу за грудиной застрял большой колючий комок. Она прекрасно помнила, что случилось с отцом Кати. – Нет, это не ее отец. Ее отец… он погиб.

– В самом деле? Ох… Я не знал. Но она вела себя так, будто знает этого человека, и он ее знал. И она сама села к нему в машину…

Под пристальным взглядом Ивы он запнулся и замолчал. Она продолжала на него смотреть – очень внимательно, не отводя глаз.

– Черт! – не выдержал Салазар. Его плечи поникли. – Черт, черт… Сам понимаю, это даже звучит глупо. Но я растерялся и… К черту оправдания! И что теперь делать?

– Ее надо спасать, – вздохнула Ива. – Она сейчас в беде. В большой беде.

– Нужно звонить в полицию, заявить о похищении и…

– Нет, – остановила его Ива. – Никто не поможет. Только мы можем ее спасти. Так это устроено.

– О чем ты говоришь? – растерялся Салазар. – Что устроено? В таких случаях нужно в первую очередь обращаться к властям и…

– Только мы, – повторила Ива. – Никто больше. История уже завертелась.

Некоторое время Салазар разглядывал свои ладони с пухлыми пальцами, покрасневшими от холода. Кати заметила, что ногти у него обгрызены почти до мяса.

– Мы? – наконец спросил доктор. – Кого ты имеешь в виду? Тебя и меня? Но я всего лишь…

– Я говорю о тебе и твоих друзьях.

– Друзьях? – Салазар обернулся. – Нет, они не… Хотя да. Наверное, они мои друзья. Может, пока не все, но… Один друг у меня там точно есть.

Ива сразу догадалась, что он говорит о девице с фиолетовыми волосами. И это хорошо.

– Ты можешь ее позвать? Привести сюда?

– Хм. Я попробую. Сделаю все, что смогу, – сказал Салазар. – Думаю, она меня послушает. Но… Ты же ведь будешь здесь? Никуда не исчезнешь? Глупо же я буду выглядеть, если я заманю ее в лес, а потом окажется…

– Я буду ждать, – сказала Ива.

Вот и договорились

За всю дорогу до свалки они не сказали друг другу ни слова. Кати сидела на заднем сиденье со спиной прямой, будто аршин проглотила, зажав ладони между коленей, лишь бы Герберт не увидел, как у нее дрожат руки. Ему ведь это и надо – напугать ее до полусмерти. Но Герберт не оборачивался, он даже в зеркало заднего вида на нее не смотрел. Вцепившись в руль так, будто хотел вырвать его с корнем, он глядел исключительно на дорогу и громко сопел. Звук раздражал до невозможного, но, стиснув зубы, Кати терпела как могла.

Вскоре они подъехали к ржавым воротам, запертым на цепь. Все так же не говоря ни слова, Герберт вышел из машины, хлопнув дверью. А затем, к ужасу Кати, нажал на кнопку сигнализации, блокируя двери. Он что, в самом деле боится, что она сбежит? Или же это некий демонстративный жест, чтобы показать ей, кто здесь главный? Кати устало откинулась на спинку заднего сиденья. Проклятье… Ну какой же он дурак, аж тошно.

Пока недоотчим возился с цепью на воротах, Кати разглядывала горы мусора за оградой. До сегодняшнего дня так близко к свалке она еще не подбиралась – из-за кошмарных запахов и по тысяче других причин. Теперь же она видела, что решение держаться от этого места подальше было самым правильным из всех ее решений. И дело вовсе не в запахах, легко просачивающихся сквозь запертые двери и окна машины.

Издалека свалка выглядела удручающе, вблизи же мерзко и отвратительно, как открытый перелом или загноившаяся рана, кишащая личинками и червяками. Мусорные горы не были неподвижными. Кати не могла отделаться от ощущения, будто под завалами кто-то непрерывно копошится, и ей совсем не хотелось знать, кто именно. Холмы то и дело сотрясали мощные толчки, казалось, еще немного, и они провалятся не иначе как в саму преисподнюю. А может, это уже случилось раньше, и преисподняя сама вырвалась из-под земли. В пользу этой версии свидетельствовали и столбы черного дыма, поднимающиеся над отвалами.