Мертвый мир - Живые люди (СИ)

Катарсис состоялся. Эмоции покинули тело, освободили душу, упиваясь трагедией, послужившей для меня спасением. Разум очистился, я испытала все сразу, а потом поняла, что ради это, кажется, была рождена. Не нужны мне другие цели – этой было достаточно. Я не вселенная, я не стремлюсь к вечности и бесконечности, я знаю меру и значение жизни. Но в это раз… Катарсис состоялся. Я лишь сильнее прижалась к Крайтону, чувствуя, какой свежий и холодный ветер мира за пределами кровавого королевства, ныне павшего. Это тот мир, который Билл больше не увидит.

***

Тело мужчины, когда-то неуверенного и забавного, но отзывчивого и слишком доброго, разорвали на части даже после смерти, оставляя на асфальте, в крови, лишь наручные часы с застывшими стрелками, передающиеся от отца к сыну. Кажется, никто больше не получит это напоминание о времени, малыш в животе Лили не станет свидетелем семейной традиции, он не увидит отца.

Тайлера, верного своем характеру и убеждениям, попросту затоптали, не обратив внимания на свежую плоть. Его тело почти раскатали по бетонному полу, наступая все чаще, спеша на посторонние звуки, после добираясь до Эммы Хэйз, чье тело было оставлено Николасом в одном из длинных темных тоннелей – Тайлер бы мог наткнуться на него, спотыкаясь и тратя время оставшейся жизни на сожаление, но ему, вероятно, повезло.

В той самой комнате, где все было затянуто дымом и остались сброшенные на пол вещи, отобранные когда-то громилами у людей, преграждая путь к выходу, заставляя спотыкаться о собственное тело, покоилась мертвая Рикки Крайтон с застывшим выражением лица. После ее тело и тела других, погибших в этом здании, то ли раздавила, то ли скрыла обвалившаяся крыша, первая затронутая огнем.

Кажется, выполнить невольно данное Гари обещание Блэр Джералд не сможет, потому что посреди обломков и обуглившихся трупов бродит, с пустыми глазами и стонами, Сэм, чьи волосы теперь и вовсе не выглядят светлыми. Часть ее лица покрыта облезшей от огня липнущей кожей, а половина тела, оголенная и так же изуродованная ожогами, заставляет почти отворачиваться.

Но здесь, в порту у кровавого озера Мичиган, куда и теперь падают мертвецы, будто стремясь спастись от жара огня, больше некому отворачиваться от ужасного – здесь все мертвы, здесь все пусто и тихо, молчаливо. В один день кара будто настигла место, даря кому-то желанный катарсис.

========== 9.1.Завтра уже наступило - Чтобы не кричать ==========

Всего пару минут назад казалось, что мы - везунчики, что нам действительно улыбается удача. Так думалось из-за того, что мы, в отличие от других – чьи имена навечно останутся с нами-, смогли выбраться из полыхающего уголка разочарований где-то на краю Чикаго.

Шоссе в этот раз казалось безумно долгим и опасным – чудилось, что вот-вот кто-то появится на дороге-, но лес вокруг мог пленить своими прикрасами и - теперь уже-угнетающей тишиной. Однако никто из нас – преданных детей фортуны – не мог разглядеть чего-то особенного среди деревьев или природы в целом, мы были слишком заняты своими собственными потерями, каждая из которых воспринималась болезненно и разрушительно.

Теперь же нас ждало новое разочарование. Почти что угнанная из порта машина неожиданно для всех замедлила свой ход, после и вовсе сворачивая к обочине, съезжая к полосе высоких елей, там и останавливаясь.

-Алона, - первой моей эмоцией, никак не связанной с потерей близкого человека, стало непонимание, но после я наткнулась на кровавое пятно, медленно расползающееся на боку пожилого врача.- Это же…

Мой взгляд, будто мне не принадлежащий, проследил за дернувшейся к алому пятну морщинистой кистью, а после, скорее машинально, я закрыла лицо руками, одновременно подпирая голову от нахлынувшего отчаяния. Кажется, уже ничего не было страшно для меня в этом мире.

-Меня укусили. – голос Белчер, который словно уже принадлежал покойнику, надолго остался в моей голове, звуча тревожно и повторно. Интонация женщины была такой, что сразу вспоминались военные фильмы и голос диктора, повествующий о начале войны: полумертвый, холодный и до ужаса пугающий.

***

Многое осталось позади, где-то там, за спиной, куда сейчас я не могла даже обернуться, чтобы увидеть отголоски или отблески прошлого, недавно растворившегося. Ветер трепал слипшиеся и почерневшие от копоти или простой грязи волосы, все тело казалось уничтоженным и разбитым, но в то же время невероятно легким: эгоистичная мысль о том, что ты жив, бушевала внутри, исчезая лишь при появлении совести, упрекающей и страдающей.

Последние лучи солнца, окрашивающие верхушки сосен и елей, потрескавшийся асфальт пыльных дорог, блестящие и отполированные детали байка и воздушные облака в желто-оранжевые, местами кроваво-красные оттенки, с каждой милей становились менее яркими и тусклыми. В этих погибающих лучах, которые пропадут в скором времени на целую ночь, запечатлелся весь день, и от этого, в какой-то степени, становилось легче: все уйдет, уничтожится вместе с заходом солнца. Будто огромная звезда может унести твою печаль и скорбь.