Мертвый невод Егора Лисицы

— Идея блестящая. Испытанный прием карманников — внимание жертвы отвлекают ложными манипуляциями, а в это время обчищают карманы. Вы так и использовали «ряженских». Они занимают делом местную власть — саботаж, порча артельного имущества, мутят воду. Отвлекают от вашей главной цели, «сундука с золотом». Контрабанда и продажа ценностей идет через них. А если их возьмут, они из упрямства вас не выдадут, как и вышло. Получается, вы сразу несколько зайцев бьете. И всего одним ударом!

Сушкин дернулся, со скрипом проехав ножками стула. Но промолчал.

— Они, конечно, и свои дела устраивали. С властью у них давние счеты. Что ж, небольшая плата за их полезность.

Он поморщился и наконец заговорил:

— Почему вы решили, что я подворовывал с раскопа?

— Вы не представляете, как полезно посещать музеи! Работая с материалами партии, я заодно сыграл с самим собой в игру Кима. Простенькая такая, на тренировку внимания, — угадать, каких предметов не хватает. Так вот, не хватало довольно много. Вы вносили их в описи, Гросс подписывал документы. А до Ростова вещицы не доезжали. По дороге вы изымали из ящиков что понравилось и передавали подельникам для продажи, в том числе через отца и бра-та Рудиной. Сбывали их знающим людям через Керченский пролив, оттуда в Черное море, Константинополь и дальше — на запад, в Европу.

Кто-то рванул снаружи дверь, Репин высунулся в коридор. Послышались голоса. Я чуть повысил голос:

— Так бы и шло дело. Но у чудака Гросса, увлеченного керамикой и зернотерками, вы увидели записи о кладе Барбаро, венецианца, о котором вы и раньше наверняка слышали. И — случай! Гросс копает именно в Ряженом. Там, где и должен быть клад.

Репин наконец разобрался с нежданными посетителями и лязгнул дверью. Сушкин зыркнул в его сторону, но без всякого интереса. Я продолжил:

— Скажите, вы сразу поняли, что сможете отыскать клад венецианца? Вы ведь талантливы и сведущи в профессии, это очевидно. Суметь прочесть рельеф по карте, составленной несколько веков назад! Да еще и учитывая здешние разливы и оползни. Не каждый сможет.

— Англичане говорят: «если суждено быть повешенным за овцу, то почему бы не украсть заодно и ягненка», — ответил Сушкин. — Да, я нашел в бумагах партии карту. Поначалу было просто любопытно. А потом понял принцип, по которому меняется здешний ландшафт. Кто угодно мог обнаружить клад раньше меня, если бы хоть каплю ума приложил. Но люди в большинстве своем болваны. У меня ушло прилично времени, чтобы найти. Но я знал! Знал, что повезет.

— И тут вмешалась смерть Рудиной. Ее брат утверждает, что был один, когда ее встретил. Но думаю, он выгораживает остальных, так ведь?

— Барышня сама виновата. Раскричалась. Угрожала, что все расскажет. С ней бы поговорили, убедили молчать, — обронил Сушкин.

Репа хмыкнул.

— Зачем это представление с телом?

— Да это, черт, — Сушкин потер ладони, — я ведь позже подоспел. Парень этот — брат ее, все твердил: «Я убил, я виноват!» В темноте не рассмотреть, вот я и подумал: может, он толкнул ее, приложилась затылком. Одежда на ней была порвана. А он еще, дурачок, все рвался идти с повинной. Но отец — кремень! Сказал сразу — сына не отдам. Я его поддержал, убедил, что все устрою. Завернул тело в подвернувшуюся тряпку — при ней, в свертке была. Дайте воды. — Сушкин прервался.

Я разыскал стакан, подал. Он выпил, утерся здоровой рукой.

— Дальше просто. Вывез ее подальше. Дно лодки пробил, думал, это прогнившее корыто быстро пойдет ко дну. Концы, как говорится, в воду! Торопился, артельщики должны были вот-вот на лов выйти. Заметили бы. Но, — он махнул рукой и тут же скривился от боли, — проваландался дольше чем думал! Когда вышел в море, поднялся ветер, нагнал водоросли. Еле добрался до берега. Причину смерти узнал уже позже, когда вы, — он кивнул в мою сторону, — приехали в Ряженое.

— Удивительно, что даже смерть вам оказалась на руку, — сказал я. — Узнав, где и в какой обстановке нашли тело, вы принялись разумно управлять слухами — раздували по мере необходимости.

— По-моему, остроумно. Пришлось, конечно, разговоры на селе подтолкнуть в нужную сторону! — Сушкин ощерил зубы. — Такой тугодум, как товарищ комиссар, не сразу смекнул, что к чему. Не оценил мой оммаж[76] — жертва змею-любовнику.

— И вы же подкинули местным идею о том, что Гросс раскопает змея? — подхватил я. — Это здорово отвлекало даже самого Гросса! Он не дурак, заметил бы ваши отлучки… А так — его затаскали, задергали. Черт, ведь я и в нем сомневался. Критично настроен к власти, осуждает отправку ценностей из Ростова в Петроград… В общем, вы почти проскочили. Дело бы это прикрыли, и все.

— Я, признаюсь, опасался вашего приезда на раскоп. — Сушкин говорил уже вполне свободно. — Не знал ведь, до чего вы там докопались. Рудины занервничали, когда вы к ним явились за чемоданом.

— Да и вы дали маху. Помните наш разговор? Кое-что лишнее сболтнули. И слишком много знали о деревенских слухах.