Мертвый остров

Лыкову сначала показалось, что он ослышался. Потом – что его отчекушили дрыном по голове. В ней что-то гудело и металась мысль: зачем? Зачем Буффаленок организовал побег Царю? Позже в черепную коробку проникла вторая мысль: щенок! Ах, щенок! Не посоветовавшись, не предупредив! И кого отпустил – убийцу Голунова! Несколько секунд сыщик молчал, сдерживая гнев, потом сказал сиплым голосом:

– Фе… Фридрих, скотина! Догнать пароход можно? «Крейсерок» на рейде.

– Нет. Они уже на Мацмае.

Скрипя зубами, сдерживая душившее его бешенство, Лыков прошелся по столовой. Что делать? Самоуверенный молокосос! Отпустил Царя!!! Он повернулся к Фельдману:

– Идите. В отношении вас мною будут взяты меры ко взысканию.

– Слушаюсь.

Донельзя расстроенный, коллежский регистратор удалился. Лыков накинулся на Ажогина:

– А ты куда смотрел?

– Он же германец! – ответил тот.

– И что?

– Германец нашего брата завсегда вокруг пальца обведет! Потому – хитрая нация! Он Царя все энто время здесь скрывал, в бане. Пока ваше высокоблагородие его по окраинам искали. Шельма!

– Понятно. Неси нам с германцем бароном Таубе водку, закуску и чай. После этого не входи, пока не позову. Буду думать, как генералу объяснение писать…

Когда они остались вдвоем, Виктор сказал вполголоса:

– Ай да Федор! Он гений, я всегда это говорил!

– Ты что, смеешься надо мной? Ратманов своим мальчишеским решением, ни с кем не советуясь, вывез с каторги самого опасного здесь человека! Понимаешь? Самого! Из всех шести тысяч каторжных! Это же… самоуправство!

– Самоуправство, – согласился Таубе. – Для пользы дела. А Царь – лучшее прикрытие. Лучше не бывает! Такой побег войдет в историю Сахалина, о нем много лет в кандальной рассказывать будут. Стащить паспорта, сесть на пароход и уплыть с каторги пассажиром! Согласись, это гениально!

– Но…

– Подожди, дослушай меня до конца. Ты сейчас расстроен и потому несправедлив. Федор сам, без меня или тебя, мастерски решил главную свою задачу – легендирование побега. Царь – чудовище, это зверь такого масштаба, что никому и в голову не придет усомниться в легенде. Гезе может теперь осесть где угодно. И все будут знать: это тот, кто сделал побег Артамону Козначееву. Хитрый, ловкий Фридрих Гезе.

– Как ты не поймешь?! – взвился Лыков. – Царь – непомерная плата за вашу легенду! Он убил Голунова! Он убил множество других людей! И еще немало убьет, потому что это удобно Федьке!

– Никого он больше не убьет, – спокойно ответил Таубе.

– Как так?

– Ну очнись уже. Ты что, Федора не знаешь?

– И что?

– Сам рассуди. Твой Царь нужен ему только на первое время. Для легенды. Фигура последнего хорошо японской разведке известна, ведь так?

– Так. Он должен был стать главным во всей партии. Будущим резидентом. Покойный Такигава говорил, что у него задатки вождя.

– Вот! – обрадовался барон. – Наш маленький немец пойдет туда только до кучи, за компанию. Но его ловкость, несомненно, будет замечена. И японцы предложат Фридриху послужить микадо. Тот поломается немного и согласится. После этого твой Царь ему уже не нужен!

– Что с того? – в раздражении спросил Лыков.

– А то, что Царю тогда придет конец. Федор убьет его.

– Федор – Царя? Да он против него щенок!

– Щенок? Это мы все по сравнению с ним пигмеи! Ты вспомни, что Буффаленок сделал с шайкой Варнавинского маньяка[79]. Ты не разгадал этого зверя, а он распознал с первого взгляда! И перестрелял четверых в одиночку. А то были опытные убийцы! Феде же тогда едва стукнуло – ты вдумайся! – шестнадцать лет. Ну?

– Не знаю, – ответил Лыков, помедлив. – Не уверен. И потом, не советуясь, на свой хохряк… Нет, так нельзя, это мальчишество и самодурство.

– Если бы он спросил, разрешишь ли ты ему сбежать на пару с Царем, ты бы дал согласие?

– Нет, конечно.

– Вот. И Буффаленок это понимал. Поэтому и разрешения не спрашивал. У него удивительный, парадоксальный ум. Пока мы с тобой гонялись за «садовниками», он принял самостоятельное и очень смелое решение. Федор совершил самый фантастический побег с Сахалина. В компании самого опасного каторжного. И флер этого побега станет основой его легализации. Нам, двум взрослым и опытным людям, такое даже в голову бы не пришло. А Федору пришло. Что до Козначеева… Считай, он уже выпил яд, который скоро его убьет. Гезе для него теперь лицо, пользующееся полным доверием. Царь думает, что обманул судьбу. Дурак… Он лишь ширма для более важного дела. Игрушка в руках Федора. И в нужное время игрушке оторвут голову. За ненадобностью.

– Ты думаешь? – с надеждой в голосе спросил Алексей. – Калина любил и баловал мальчишку. Тот должен отомстить!

– Считай, что Козначеев уже покойник.

До осени Лыков и Таубе выкорчевывали по всему острову звенья сахалинской «цепочки». Не сразу им открылся весь масштаб предприятия. Он оказался значительным.