Мертвый шар

Второй случай был в 1893-м и до омерзения походил на первый. На станции Плюса Варшавской железной дороги был обнаружен труп неизвестного с отделенной и изуродованной головой. Энергичный розыск открыл, что убит гимназист Мякотин, который ехал со своими старшими приятелями. Они и позарились на его деньги. Предъявленные неопровержимые улики и само тело вынудили бывших гимназистов признаться в жестоком убийстве по причине длительного пьянства. И это все. Никогда еще сыскная полиция не сталкивалась с отдельно лежащим глазом в сахаре и малине.

Трава в этом году задалась сочная и густая. Разглядеть в ней что-то оказалось затруднительным. Ванзаров принялся за розыск по строго научной системе. Сначала обошел дом со стороны деревянных построек в поисках помятой растительности, как это бывает, когда волокут мертвое тело. Но кругом трава росла прямо. Только вблизи эркера виднелась свежая тропинка. Смяла ее преступная нога или невинная – зелень не докладывала. Ясно одно: человек шел сам и тяжести за собой не волок. В других местах и того не было, как будто около особняка никто не ходил недели две, а то и больше. Пришлось, к сожалению, признать: вблизи тело не обнаружить.

Быть может, скрывалось оно где-то за дальними деревьями? Но и здесь ждала неудача. Ничего похожего на след от тела или его само раздобыть не удалось. Как ни печально, но и пятен крови не было. Залезать в небольшой пруд и шарить по дну коллежский секретарь счел недостойным себя. Оставалась надежда, что преступник проявил чудеса осторожности и шагал так, чтобы не смять травы. Но, быть может, обронил или бросил еще какой-нибудь орган? Сгодилась бы любая мелочь: хоть нос, хоть ухо.

Уже не зная, что ищет, Родион медленным леопардом рассекал траву, отодвигая кустистые поросли носком ботинка. Кроме камней да гнилых листьев на земляном пологе, не попадалось ничего мертвого.

– Ох ма! – вдруг вскрикнул чиновник полиции.

– Что?! Что там?! – эхом взвизгнул испуганный Бородин, который все это время следовал тенью леопарда, не отставая и не открывая рта.

– Белый гриб огромного размера.

– Фу ты… Разве можно так пугать, Родион Георгиевич! Я уж подумал, что… У нас их тут много бывает в урожайный год. И в лес ездить не надо.

– Что же подумали?

– Не знаю, может, руку или голову нашли…

От такой находки Ванзаров бы не отказался. Но убийца не захотел облегчить розыску дело. Следовало признать: удаление глаза произошло в неизвестном месте, находящемся от особняка на неизвестном расстоянии, и при этом нахождение самого тела также печально неизвестно. Судя по всему, преступник не крался к дому по зарослям, чтобы коварно подбросить глаз в варенье, а преспокойно подъехал или подошел по дорожке, заглянул во двор и испортил кухарке готовку. Было в этом что-то омерзительно простое и примитивное.

И все же поход в траву дал неожиданный результат. Решительным шагом, при котором уже надо придерживать шашку, приблизился местный городовой Лялин и строгим тоном потребовал отчет: по какому делу двое господ приличного вида, даже не пьяные, шляются вот уже с полчаса по окрестным кустам, словно потеряли что-то. А может, замышляют противозаконное.

Ответа Лялин не дождался, а самому отвечать пришлось и даже вытянуться смирно, когда узнал, какого господина посмел обеспокоить. Похвалив за бдительность, Ванзаров расспросил о перемещениях в округе неопознанных или подозрительных лиц сегодня утром. Городовой доложил, что находился на посту, как и полагается, с седьмого часа, за всем, конечно, не уследишь, участок большой, но, по его наблюдению, никого подозрительного не было. Потому как народу-то почти и не было. А кто проходил – так все свои, местные. Родиона подмывало вытащить глаз, но, пожалев нервы Лялина, отпустил постового с миром.

На заднем дворе было по-прежнему: медный таз прикрывал улику, ни одного домашнего не объявилось.

– Испугались, приходят в себя, отсиживаются по комнатам, – пояснил Бородин.

– Сколько держите прислуги?

– Сейчас только кухарка Тонька и лакей Орест. Скоро вернутся конюх Митька, дворовый работник Никодим, он же истопник и плотник, и еще горничная Дарья. Мы их на лето к родне в деревню отпускаем. Аглае приходится за троих управляться.

Вынув пока единственную находку, Ванзаров предался созерцанию. В водке глаз чувствовал себя превосходно, смотрел на чиновника полиции, широко раскрыв… вот ведь проблема: что бы глазу широко раскрыть? Ну да ладно…

Как опытный экспериментатор, Родион взболтал содержимое. Глаз послушно запрыгал шаловливым мячиком. От такого исключительного зрелища Бородина охватило чувство омерзения. Он предательски булькнул.

– Экий вы нежный, – задумчиво проговорил Ванзаров, хоть и его слегка подташнивало. – Пора взяться за свидетелей.

– За кого? – спросил Нил Нилыч, глубоко и медленно выдохнув.

– За ваших домочадцев попрятавшихся. Надеюсь, позволите?

– Конечно… Раз надо… Только умоляю: спрячьте куда-нибудь эту гадость. Не пугайте маменьку и Аглашу.

Ванзаров пообещал, но тут же выставил банку вперед:

– И все-таки: вам никого не напоминает? Может, вспомните?