Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Были на корабле родители, едущие к своим детям, и дети, едущие к родителям, были жены и мужья, стремящиеся вернуться к своим семьям, – например, миссис Артур Лак[8]

из Ворчестера, штат Массачусетс, плывущая с двумя сыновьями, Кеннетом и Элбриджем Лаками, восьми и девяти лет от роду, к отцу семейства, горному инженеру, ожидавшему их в Англии. Почему в разгар великих событий всегда, кажется, найдется семейство с таким неподходящим именем, – одна из непостижимых загадок истории.

Среди менее известных, но все-таки видных фигур, взошедших на борт в субботу утром, была сорокавосьмилетняя женщина из Фармингтона, штат Коннектикут, по имени Теодата Поуп^{238}

– Тео, как называли ее друзья. Ее сопровождали мать, пришедшая ее проводить, и мужчина двадцатью годами моложе ее, Эдвин Френд, с которым она ехала в Лондон. Вид у Теодаты, имевшей привычку носить бархатный тюрбан, был внушительный, несмотря на ее рост – пять футов с лишком. У нее были светлые волосы, грубоватый подбородок и яркие голубые глаза. Взгляд ее, искренний и прямой, выдавал независимую натуру, какой она была всю жизнь, – по этой причине она отказывалась вести себя, как приличествовало женщине, воспитанной в высшем обществе. Мать некогда укоряла ее: “Всегда ты ведешь себя не так, как другие девочки”^{239}

; знакомые называли ее недавно вошедшим в употребление словечком “феминистка”.

В друзьях у Теодаты числились художница Мэри Кассат, Уильям Джеймс и его брат, писатель Генри Джеймс, с которым ее связывала дружба особенно близкая – она даже назвала в его честь щенка: Джим-Джем. Поуп, одна из немногих американских женщин – архитекторов с репутацией, спроектировала легендарный дом в Фармингтоне, который назвала “Хилл-Стед”. Генри Джеймс, впервые увидев дом, еще до знакомства с Теодатой, сочинил одно из наиболее оригинальных подражаний архитектурной критике, сравнив радость, которую он испытал, с “немедленным воздействием большой, скользкой конфеты, без предупреждения просунутой между сжатых губ бедолаги, пребывающего в полусознательном состоянии истощения”^{240}. Впрочем, у Теодаты была и другая страсть, соперничавшая с архитектурой. Она увлекалась спиритизмом и время от времени занималась расследованием сверхъестественных явлений. В начале двадцатого столетия многие в Америке и Британии верили в подобные вещи – спиритическая доска была обычной принадлежностью гостиных, ее доставали после обеда и устраивали импровизированные сеансы. С приходом войны вера в загробную жизнь начала обретать новых сторонников: британцы искали утешения в мысли о том, что их погибшие сыновья, возможно, неким образом присутствуют где-то в эфире. Поездка Теодаты с Эдвином Френдом в Лондон была вызвана именно ее интересом к “психическим” исследованиям.

В детстве Поуп, единственный ребенок богатой пары из Кливленда, нередко бывала одинокой. Ее отец, Альфред, был магнатом-сталепромышленником, мать, Ада, – светской дамой. Они жили на улице Юклид-авеню, которую чаще называли “Миллионерским рядом”. “Не помню, чтобы я хоть когда-либо сидела у матери на коленях, – писала Теодата. – Отец был до того занят делами – лишь когда мне сравнялось пятнадцать, он понял, что теряет ребенка”^{241}. Про юность свою она писала, что это был “ярчайший пример того, какой обычно бывает жизнь единственного ребенка”, однако признавала, что эти годы одиночества – с приступами нестерпимой скуки и периодами меланхолии – вдохнули в нее сильное чувство независимости. С десятилетнего возраста она чертила планы домов, рисовала их фасады, мечтая однажды построить ферму по собственному чертежу и поселиться там. Для родителей, приверженцев нравов тогдашнего высшего света, дочь была, несомненно, обузой. В девятнадцать лет она сменила имя Эффи, данное ей при рождении, на имя бабушки, Теодата, из уважения к ее глубокой вере в главенство духовного мира над материальным – принцип, исповедуемый квакерами. Интереса к “выездам” она, в отличие от других дебютанток, не питала, к браку – и подавно, считая его препятствием для своих честолюбивых планов на будущее и называя “золотым ошейником”. Родители послали ее в частное учебное заведение в Фармингтоне, Школу для благородных девиц мисс Портер, в надежде, что, закончив обучение, она вернется и займет свое место в высшем обществе Кливленда. Однако Теодате до того понравился Фармингтон, что она решила там остаться. Она стала суфражисткой; в некий момент вступила еще и в Социалистическую партию; обожала выводить из себя отца разговорами о социализме.